Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

– Я, конечно, имею в виду знаменитое письмо мистера Камбербетча, – продолжил Альбион.

Знаменитое. Печально известное. Наверное, было нехорошо обнародовать сей документ – частное письмо начальству с указанием всех выгодных позиций. Но в 1854 году его напечатали в отчете по Нью-Форесту, и все прочли. Молодой окружной инспектор рассудил умно и грубо. Коль скоро имелись хорошие шансы на то, что после раздела Нью-Форест перестанет существовать, он заявил, что Лесная комиссия должна как можно скорее огородить лучшие земли. Когда их практически изымут, будущие наделы коммонеров неизбежно окажутся намного хуже.

– Ничто за последние двадцать лет не вызвало столь ярого недовольства, – указал Альбион. – Коммонерам, несомненно, сказали, что уничтожить их хочет Корона. И это, ваши светлости, нынешняя политика Нью-Фореста?

Встревожились ли они? Судить было трудно.

– Теперь я перехожу к угрозе материального ущерба. – Он посмотрел на них сурово. – Ваши светлости должны понять фундаментальную проблему. Деревья лучше растут на плодородных землях, и там же пасется скот. Поэтому лесоводы и фермеры претендуют на одни и те же участки Королевского леса. Во-вторых, нередко считается, что, когда деревья на огороженной территории достаточно подрастут, ее можно снова открыть для скота. Это не так. При современных методах растениеводства деревья вырастают так близко друг к другу, что под ними недостает места для напочвенного покрова. Новые огороженные земли на поколения потеряны для выпаса. Поэтому лесовод неизбежно стремится лишить фермера лучшей земли на неопределенный период времени.

– Вы говорите «стремится лишить», полковник. Не предполагаете ли вы этим, что Лесная комиссия агрессивна в своих притязаниях?

– Это не предположение. У меня есть абсолютно вещественное доказательство ее исключительной агрессивности. В этом суть моей речи. Во-первых, ее представители часто заявляли, что огородят переданные им земли, потом откроют вновь – что, как я только что объяснил, не поможет – и впоследствии заново огородят ту же площадь. Не думаю, что это разрешено Актом, но если да, то дело закончится простым изъятием большей части Нью-Фореста. Однако совсем недавно они поступили довольно умно. Они заявили, что огораживать земли по-прежнему дозволено старым законом от тысяча шестьсот девяносто восьмого года и это право так и не было реализовано. А потому добавили эти акры к тем десяти тысячам, которые разрешены Актом, и получилось еще несколько тысяч. – Он искоса взглянул на их светлостей. – Ваши светлости, это может быть законным. Но позвольте продемонстрировать лукавство этой затеи. Вспомните, согласно Акту о ликвидации оленей, было условлено, что огороженная территория не должна быть меньше трехсот акров. Эта мера не позволяла Лесной комиссии собирать по всему Форесту клочки лучших угодий. Однако они, ссылаясь на неиспользованную квоту, которая обозначена в законе более раннем, изящно обошли намерения парламента. Вот перечень огораживаемых земель. Прошу на него взглянуть.

Он тщательно проделал эту работу. Список показывал в точности то, о чем он сказал: несколько десятков акров там, сотня сям, двести где-то еще – и все лучшие земли.

– Но это не все, – продолжил полковник. – Теперь мы переходим к территориям, огороженным в согласии с Актом. На сегодняшний день забрано около четырех тысяч акров из десяти. Вы помните, что каждый отдельный участок должен быть площадью как минимум триста акров. Соблюдены ли условия Акта? Конечно соблюдены. И разрешите мне показать как. Я составил кое-какие карты. Нам, старым солдатам, приходится это уметь, – добавил он сухо. – Не будете ли любезны взглянуть?

При взгляде на его карты даже кое-кто из их светлостей не смог удержаться от улыбки. Может быть, новые огороженные участки и правда были по триста акров, но самых причудливых очертаний. Вот длинная рука, протянувшаяся вдоль плодородного пастбища, а вот огромная дуга, обходящая стороной полоску бедной почвы. Один участок был в форме гигантской буквы «С».

– Ваши светлости, – любезно произнес полковник, – нас всех сочли дураками.

Это продолжалось год за годом. Прикрываясь законом, Камбербетч и его помощники тишком, но последовательно крали лучшие земли. Никто ничего не мог сделать. До момента, наставшего два года назад.

Собрание, спровоцировавшее кризис, состоялось, когда уполномоченных, которые не встречались несколько лет, внезапно созвали и без каких-либо консультаций и предупреждений велели им утвердить огораживание всех оставшихся земель, подпадавших под Акт. Шесть тысяч акров: крупнейший захват территории из известных. Когда же уполномоченные выразили свое потрясение, Камбербетч сказал, что вышвырнет их из комиссии.

Настало время дать бой. Через несколько недель крупные землевладельцы Нью-Фореста создали Ассоциацию Нью-Фореста. Полковник, конечно, в нее вступил. То же сделал один из смотрителей леса, мистер Эйр, семья которого имела обширные владения в северной части Нью-Фореста. Защитить свое достояние были готовы и другие семейства, например Драммонды, Комптоны из Минстеда и владельцы старого поместья Бистерн. Главной фигурой был лорд Генри, хозяин самого крупного имения. Был и еще один крайне желанный участник: некто мистер Эсдейл, лет восемнадцать назад купивший имение в глухой и старой деревушке Берли, – человек, по понятиям Нью-Фореста, пришлый, но бесценный в связи с юридическим образованием. Подготовили петицию. Лесной комиссии пришлось сделать паузу. И вот они здесь, бьются за Нью-Форест на августовском заседании самой палаты лордов.

– Полковник Альбион! – Теперь к нему обратился другой пэр, моложе остальных. – Позвольте узнать, все ли уполномоченные, не считая троих из Лесной канцелярии, одинаково настроены против этих огораживаний?

Альбион мрачно уставился на него. Он понял, что это значит. Гроклтон. Будь он проклят! Полковник знать не знал, зачем саутгемптонский магистрат влез в дела Нью-Фореста, но несколько лет назад тот приобрел сотню акров земли с правами на пользование, а затем вошел в комиссию. Похоже, он полностью поладил с окружным инспектором. Насколько удалось выяснить, Гроклтон хотел превратить Королевский лес в огромную коммерческую лесопосадку вообще без людей.

– Не могу сказать, – сдержанно ответил полковник. – Большинство, полагаю, да, но я не вправе за них говорить.

– Понятно. Вы предъявляете эти жалобы от лица коммонеров вообще? Которых, грубо говоря, около тысячи?

– Права на пользование разнятся. Думаю, тех, у кого есть те или иные права, гораздо больше тысячи.

– И все-таки, – теперь в глазах молодого пэра сверкнуло торжество, – разве не члены Ассоциации Нью-Фореста, такие же крупные землевладельцы, как вы, теряют или выигрывают от этого больше других?