Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

– Не вы ли Дотти Прайд? – спросили сзади.

– Да.

Дотти повернулась. Протянутая рука. Кивок. Улыбка. Он назвался? Если да, то она не уловила.

Она знала лишь то, что смотрит на мужчину в коричневой кожаной куртке – на самого красивого мужчину, какого когда-либо видела в жизни. Высокий и стройный, явно кельтского происхождения. Возможно, ирландец. Волосы падали на плечи темными кольцами. Бледное чувственное лицо, карие глаза, мягкий и удивительно умный взгляд. Мужчина напоминал образы, созданные поэтами-метафизиками XVII века.

– Мы можем войти, – произнес он любезно. – Двери открываются.

Зал для рассмотрения дел о королевских лесах представлял собой просторное прямоугольное помещение со старыми дубовыми балками на потолке. Помост в дальнем конце растянулся на всю его ширину, как скамья магистратов; на голой стене позади висел королевский герб. Вдоль стен, украшенных оленьими головами и рогами, стояли застекленные витрины. На почетном месте было выставлено старинное стремя, через которое проводили собак, чтобы выяснить, не подлежат ли они «узакониванию». Деревянные скамьи занимали почти весь зал, за исключением специально выделенного пространства впереди, где находились стол и место свидетеля. Дотти, слегка ошарашенная, села сзади, стараясь не таращиться на своего спутника.

– Суд собирается каждый третий понедельник месяца, десять месяцев в году, – шепнул спутник Дотти. – Главного судью назначают; несколько человек представляют официальные органы, остальных избирают. У всех должны быть равные права выступать.

– Значит, это тот самый суд, который в тысяча восемьсот семьдесят седьмом заменил старый, средневековый? – Она подготовилась.

Интересно: это произвело на него впечатление?

– Обновлялся раз или два, но в целом – да. А вот и они.

Начали входить судьи по делам королевских лесов. По мере их появления спутник Дотти давал каждому краткую характеристику. Двое опубликовали книги о Нью-Форесте. Главный судья являлся видным землевладельцем. У большинства были в Нью-Форесте корни, тянувшиеся в глубь веков. Этим утром на помосте сидели восемь человек. Впереди стояли два агистера, одетые в зеленую униформу. Главный агистер воззвал со свидетельского места:

– Слушайте, слушайте, слушайте! Всем лицам, у кого есть заявления, или дела, или проблемы, имеющие отношение к суду по делам королевских лесов. Дайте им выйти вперед, и они будут услышаны.

Дотти подумала, что попала в Средние века.

Прочли короткий отчет. Затем огласили список пони, сбитых автомобилями: печальный доклад, звучавший на каждом заседании. Когда было дано право высказываться, к свидетельскому месту потянулась череда людей, намеренных дать показания, называемые представлениями. Спутник Дотти всякий раз шептал ей на ухо пару поясняющих слов. Один широколицый и белокурый человек пожаловался на мусор с соседней базы отдыха. «Это Рег Фурзи. Мелкий арендатор». Другой субъект, со странным, словно из дуба вырезанным корявым лицом, пожаловался на новое частное владение, забор которого вторгся в лес. «Рон Пакл. Торгует в Берли деревянной садовой мебелью». Молодой человек улыбнулся. «Забавно, когда задумаешься, – прошептал он. – Старые семейства Нью-Фореста веками вторгались в лес, а теперь тратят жизнь на то, чтобы запретить это всем остальным!» В конце каждого представления главный судья учтиво вставал, благодарил заинтересованное лицо и обещал рассмотреть дело. Некоторые вопросы, касавшиеся действий Лесной комиссии в отношении местных постановлений, были слишком сложны для понимания Дотти. Но смысл был предельно ясен: то было древнее сердце Нью-Фореста. И коммонеры с их судьями были настроены защитить его старинную суть.

Дотти с новым знакомым покинула суд еще до полудня. Ее следующая встреча была назначена в музее, и спутник, похоже, намеревался откланяться. Она задумалась, как бы его удержать.

– Я собираюсь осмотреть Огораживание Гроклтона, – сказала Дотти. – Не покажете, где это?

– Разумеется. – Он выглядел удивленным. – Думаю, да. Вам придется немного пройти.

– И замечательно. Как, кстати, вы сказали, вас зовут?

– Питер. Питер Прайд.

– Прайд?

Так быстро она еще никогда не ходила. Хотелось бы знать, продолжит ли он путь, если она остановится, но Дотти побоялась выяснить. Однако он, к счастью, постоянно останавливался, чтобы показать ей какой-нибудь лишайник, или диковинного жука под корягой, или какое-то мелкое растение, которые для искушенного натуралиста превращали эту древнюю местность в экологический рай. А когда они вышли на участок открытой вересковой пустоши, Дотти обратила внимание, как странно смотрятся на фоне неба падубы на ближайшей гряде.

– Они внизу ровные, как грибы, – заметила она.

– Это уровень побегов, – объяснил он. – Пони и олени объедают листья, до которых могут дотянуться.

И она осознала, что видела то же самое на большинстве деревьев. На расстоянии это придавало им волшебный парящий эффект.

Уроки, таким образом, продолжились. Она сумела бы, по крайней мере, уловить общую суть предмета, если бы неизменно следовала за его научной мыслью и той информацией, которой он пичкал ее. И вдобавок она постоянно видела, как его рослая, спортивная фигура вновь обгоняет ее.

Эколог по образованию, он также был историком Нью-Фореста. И знающим. Весьма. Она прикинула, сколько ему лет. Немногим больше двадцати – может, двадцать пять. Не исключено, что моложе ее на пару лет, но не больше. Есть ли у него девушка?

Его позабавило ее имя.

– Я просто один из них, – объяснил он. – Но в Нью-Форесте полным-полно Прайдов. Вы уверены, что не из этих краев?

Когда она была ребенком, отец говорил, что она похожа на его бабушку Дороти, и ее действительно назвали в честь прабабки. А совсем недавно она узнала от отца, что его бабушка никогда не была замужем. «На самом деле жизнь у нее была интересная, – отметил он. – Прожила годы с одним профессором-искусствоведом. Потом с другим. У нее, похоже, существовал талант привлекать художников. Первый оставил ей много картин, которые оказались весьма ценными. Мой родной отец так и не узнал, наверное, кто был его собственным отцом. Но так или иначе, он взял ее имя, а оно было Прайд».

– Моя прабабушка была урожденная Дороти Прайд, – сказала Дотти. – Но она приехала из Лондона.

Он быстро кивнул, но больше к этой теме не возвращался.

Ему стало любопытно, с чего ей вдруг захотелось осмотреть Огораживание Гроклтона. Когда она объяснила, что с Нью-Форестом связан ее босс Джон Гроклтон, Прайд, похоже, нашел это чрезвычайно забавным.

– Гроклтон служил уполномоченным проклятой Лесной комиссии, – пояснил он. – Построил железную дорогу, где покалечилось несколько человек. Это имя здесь не жалуют.