Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

Но Дотти отказалась. Ее ждала вечерняя работа. Она поблагодарила обеих и приготовилась уйти.

– Помочь вам вернуть бумаги в кладовку? – спросила она.

– Нет. Нынче вечером я, пожалуй, и сама в них пороюсь, – сказала миссис Тоттон. – Быть может, в будущем мы еще не раз увидим вас в Нью-Форесте? – улыбнулась она.

– Не исключено.

Вечерняя работа шла хорошо. Масса собранного материала начала выделяться и складываться в новые формы. Обычно это предваряло историю.

Было странно узнать о прабабушке и Минимусе Фурзи. Она практически не сомневалась, что нашла Дороти и, следовательно, собственные корни. Раз или два она чуть не сняла телефонную трубку, чтобы поделиться с Питером Прайдом, но заставила себя отказаться. Расскажет ему в воскресенье, если он придет.

Он был ее родственником – очень дальним, конечно.

Тем вечером довольная миссис Тоттон сидела одна. Хороший выдался день. Девица Прайд ей понравилась. Что до открытия насчет ее семьи, то был дар свыше. В глазах миссис Тоттон быть связанной с Нью-Форестом было величайшим даром, на какой только можно рассчитывать.

Она немного почитала книгу, потом с полчасика вздремнула, а затем, поставив у чемодана стул, лениво просмотрела другие письма полковника Альбиона. Многие касались дел рутинных, связанных с поместьем; некоторые были о раздорах между чиновниками по лесным делам и Лесной комиссией. После писем Фурзи ничто не казалось особо занятным. Возможно, она была не в том настроении.

Она уже собралась уложить пачки на место и захлопнуть крышку, когда от остальной корреспонденции отделился тощий конверт. На нем рукой полковника было написано одно-единственное слово: «Мама?»

Охваченная теперь любопытством, миссис Тоттон вскрыла конверт. Внутри оказался всего один листок бумаги, плотно исписанный с обеих сторон изящным, довольно каноническим – явно не полковничьим – почерком.

Оно начиналось словами:

Моя любимая жена!

У каждого из нас есть тайны, и мне сейчас тоже хочется кое в чем признаться.

Но если это было признание, то странное. Похоже, у жены писавшего, которую тот явно любил, случались кошмары и по ночам она кричала. И так он узнал, что она была виновна – или считала себя виновной – в великом преступлении. Другие, казалось, подверглись за него ссылке, а то и казни. Но она ускользнула от возмездия.

Потому что солгала. Глубокими ночами, во сне, ее посещали чувство вины и раскаяние. Она откровенно мучилась и не могла поделиться даже с мужем. Бодрствуя, не говорила ему ни слова. Затем кошмары вроде бы на месяцы отступали, потом возвращались.

Так в чем же признавался ее муж? Во-первых, в том, что подслушивал эти откровения. Он все еще не мог решить, заговорить о них или нет. Затем последовал раздел настоятельно-увещевательный. Он, по его словам, знал ее слишком хорошо, чтобы усомниться в ее добродетели. Как у жены, матери, хозяйки имений, в ее душе не было ни злых помыслов, ни злых намерений.

Он спрашивал, действительно ли она украла те кружева, или все разыгралось в ее воображении? Он не знал. Само преступление, даже будь оно совершено, не оправдывало налагавшихся кар; сама же она своей добродетелью давно заслужила прощение.

Возможно, моя дорогая Фанни, мне удастся убедить тебя в этих вещах. Возможно, эти ужасные сны прекратятся. Но так или иначе, я хочу, чтобы ты прочла это письмо, когда меня не станет.

Ведь я тоже должен сделать тебе равное признание. Когда я приехал к тебе в Бат и уговаривал тебя спасаться, говоря, будто знаю, что ты невиновна в том преступлении, я лгал тебе, моя любимая жена. Я не знал. Но я превыше всего на свете желал, чтобы ты стала моей женой, виновная или нет. И даже сейчас, хотя я ни секунды не верю, что ты обречена чему-то иному, нежели Небесному Царствию Отца нашего, я честно заявляю, что, если бы тебя приговорили к адскому пламени, я последовал бы за тобою туда, пусть даже в бездонную пропасть, и сделал бы это с радостью тысячу раз.

– Так-так, – пробормотала миссис Тоттон. – Ну что же…

Дотти Прайд проснулась до зари. История пришла. Она чувствовала ее. Она получит ее сегодня.

Спать дальше она не могла. Встала, набросила на себя кое-какую одежду и, спустившись по тускло освещенным лестницам «Альбион-Парка», вышла через большую парадную дверь. Под ногами захрустел гравий дорожки. Слегка смущаясь из страха разбудить других гостей, она дошла по травянистому дерну до ворот.

Было весьма прохладно, но Дотти не обращала на это внимания. Без всякой осознанной причины она направилась по тропинке в Оукли. Деревня спала. Еще не показалось ни души. Она подошла к лужайке, где уже выделили место для крикета. Ей было это видно в сумраке.

Оукли. Дотти вдруг поняла, что раз она Прайд, то, должно быть, пришла домой. Она достигла по росистой траве края пустоши. Туфли, должно быть, промокли насквозь. Ну и ладно. Она сделала глубокий вдох, впитывая запахи торфа и вереска. На миг она содрогнулась.

Небо еще было укрыто черно-серым одеялом весенней ночи. Было тихо, как будто весь Нью-Форест ждал в предрассветной тишине какого-то события. Она взглянула через пустошь Бьюли.

И тут вдруг в темноте запел жаворонок.

Я в неоплатном долгу перед всеми, кто так любезно содействовал мне при написании этой книги. Это Джорджина Бейби, Луиза Бессант, Сильвия Брэнфорд, Питер Браун, Эван Клэйтон, Мэлдвин Драммонд, замглавы и персонал комиссии по лесному хозяйству; Джонатан Геррелли, Бриджет Холл, Барбара Хейр, Пол Хиббард, Пегги Джеймс, генерал-майор Джайлз Халлам Миллз, лорд Монтегю и персонал аббатства Бьюли и Баклерс-Харда, Эдвард Морант, персонал музея Нью-Фореста и Треста девятисотлетия Нью-Фореста, Джеральд Понтинг, лорд Рэднор, Питер Робертс, Роберт Шарленд, Дэвид Стэгг, Кэролайн Страйд, Иен Янг.

Мне хочется воздать должное печатным трудам А. Дж. Холланда, Дома Фредерика Хоки, Джуда Джеймса, Ф. И. Кенчингтона, Артура Ллойда, Энтони Пасмора и Дэвида Стэгга, без которых написание этой книги было бы невозможным. Я также хочу выразить благодарность и восторги по поводу многих бесценных статей в «Nova Foresta Magazine».

Никаких благодарностей не будет достаточно в адрес миссис Дженни Вуд, чудесные машинописные таланты которой привели мою рукопись в читаемый вид. А также в адрес Кейт Элтон и прежде всего Анны Далтон-Нотт за подготовку рукописи к печати.

Наконец, как обычно, я благодарю моего агента Джил Коулридж и двух редакторов – Кейт Паркин и Бетти Прешкер, чьи терпение, доброта, поддержка и творческая помощь сделали возможным выход этого романа в свет.

Спасибо моей жене Сузан, детям Эдварду и Элизабет, и маме, которым я глубоко обязан за терпение, поддержку и доброе отношение.