Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

Было тихо. Иногда мальчики слышали, как мычит скот; однажды донеслось резкое хлопанье лебединых крыльев, бьющих по далекой воде. А среди деревьев то и дело хлопали крыльями и хрипло каркали вороны. Но бóльшую часть времени Бистерн пребывал в безмолвии, как будто вся природа замерла в ожидании испытания.

Людей в полях было немного. В нескольких стах ярдов южнее особняка стоял фермерский домик, крытый соломой, а у ручья росли молодые ясени. На проходившей рядом грунтовой дороге мальчики встретили пастуха, у которого вежливо спросили, где был убит дракон, и тот с улыбкой указал им на поле за фермой.

– Это Драконье поле, – объяснил он. – У Банни-Брука.

Час или дольше они бродили по тропкам и спускались к реке. По солнцу было видно, что уже полдень, когда Вилли заявил, что проголодался.

Чуть ниже по течению, где была старая переправа для скота – брод Тирелла, стояло несколько хижин и кузница. Сказав, что они из соседнего Рингвуда, чтобы не навлекать на себя подозрений, Джонатан выпросил немного хлеба и сыра у женщины, которая угостила их довольно охотно. Он и у нее спросил про дракона.

– Его лет двадцать как убили или больше, – сказала она.

– Да. А как насчет нового?

– Сама не видела, – ответила она с улыбкой.

– Может, он и не там, – произнес Вилли, когда они с Джонатаном сели у реки и принялись за хлеб с сыром.

– Она лишь сказала, что не видела его, – отозвался Джонатан.

После еды мальчики немного вздремнули на солнышке.

Середина дня миновала, и они пустились в обратный путь по дороге, проходившей мимо фермы. Если долгий путь домой приводил их в уныние, то они старались этого не показывать, поскольку понимали, что должны вернуться к сумеркам.

Мальчики одолели половину подъема, когда встретили пастушонка, гнавшего к ферме с полдюжины коров. Он был старше, лет двенадцати, и с любопытством смерил их взглядом:

– Откуда вы такие?

– Не твое дело.

– Хочешь в зубы?

– Нет.

– Ладно, мне все равно надо гнать коров. Что вы тут делаете?

– Пришли поглядеть на дракона.

– Драконье поле вон там.

– Мы знаем. Нам сказали, что сейчас здесь новый дракон, но это не так.

Пастушонок задумчиво посмотрел на них, его глаза сузились.

– Нет, так. Поэтому-то я и загоняю коров. – Он выдержал паузу и кивнул. – Появляется здесь каждый вечер, точно как прошлый. Из Берли-Бикона.

– Серьезно? – Джонатан всмотрелся в его лицо. – Ты врешь! Никто здесь не останется.

– Нет, это правда. Честно. Иногда он ничего не делает. Но он убивал собак и телят. На закате бывает видно, как он летит. И дышит огнем. Жуткое дело, говорю.

– Куда же он летает?

– Всегда в одно и то же место. На Драконье поле. Поэтому мы держимся от него подальше, только и всего.

Он отвернулся и стеганул корову палкой, а мальчики продолжили путь. Какое-то время они молчали.

– По-моему, он врал, – сказал Вилли.

– Может быть.

Сейчас, когда они возвращались, путь до вершины Ширли-Коммона не казался им долгим. Хотя солнце еще не садилось, апрельский ветер стал самую малость прохладнее, а в золотистой дымке на западе обозначился оранжевый оттенок. И вновь перед ними раскинулась панорама: вся долина от реки Эйвон до хребта Берли-Бикон.

– Отсюда будет хороший вид, – заметил Джонатан.

– Мы придем слишком поздно, – сказал Вилли.

– Зависит от того, когда он явится. Может быть, прямо сейчас.

Вилли не ответил.

Джонатан понимал, что его спутник не так рвался в поход, как он сам. Вилли пошел на это ради дружбы. Не то чтобы он боялся, во всяком случае не сильнее, чем он сам. В большинстве игр, особенно у реки или вообще с водой, сорвиголовой становился именно Вилли, а не осторожный Джонатан. И он знал, что Вилли не осмелился бы пойти сюда в одиночку. Но в течение долгого дня Джонатан открыл в себе еще нечто, о чем не знал раньше: спокойную, деятельную решимость, весьма отличную от вольной натуры товарища.

– Если вернемся после вечернего звона, нас выпорют, – сказал Вилли.

За вечерним звоном, когда гасили на ночь огни и предполагалось, что все находятся дома, следили даже в деревнях. В конце концов, на селе не много сделаешь в кромешном мраке, если только речь не идет о браконьерстве или других незаконных делах. В Лимингтоне после наступления темноты могли возвращаться домой из гостиницы «Ангел» такие люди, как Тоттон, но в общем и целом улицы были безлюдны. Вечерний удар церковного колокола знаменовал долгую тишину.

Джонатана еще никогда не пороли. Большинство мальчиков время от времени секли либо их родители, либо учителя, но Джонатан избежал этого наказания. Возможно, из-за своего характера и молчаливой атмосферы, которую принесла в дом болезнь матери.

– Мне все равно, – заявил он, – но ты, Вилли, можешь идти домой, если хочешь.

– И оставить тебя одного?

– Ничего страшного. Ты ступай. У тебя есть время.

– Нет, – вздохнул Вилли. – Я останусь.

Джонатан улыбнулся другу и впервые понял, что может быть безжалостным.

– Джонатан, а что, если никакого дракона больше нет?

– Тогда мы его не увидим.

Но вдруг он есть? Они прождали час. Солнце начало опускаться к краю долины. От дальних заливных лугов поднялся слабый туман. Пустошь, раскинувшаяся к северу от них, приобрела оранжевый глянец. Но хребет Берли-Бикон, ловивший солнечные лучи, сверкал золотом, как будто готовый вспыхнуть.

– Следи за Биконом, Вилли, – распорядился Джонатан и побежал с холма.

До края поля было всего сто ярдов. Утесник там зачем-то срезали и сложили у изгороди, но так и не вывезли. Не составляло труда соорудить из него небольшое укрытие и настелить толстый слой веток. Джонатан решил, что если на ложе из веток спят животные, то сгодится и для людей. Покончив с делом, он вернулся к Вилли:

– Домой мы нынче не попадем. Слишком поздно.

– Я догадался.

– Я построил шалаш.

– Хорошо.

– Что-нибудь видел?

– Нет.

Начался закат, Берли-Бикон запылал красным, и было легко представить дракона, который, как феникс, взлетает в вечернее небо. Затем солнце село, небо на западе стало алым, и Берли-Бикон погас. Зажглись первые звезды.

– Думаю, сейчас он может появиться, – сказал Джонатан.

Он совершенно ясно видел, каким окажется дракон: величиной с корову, с огромными крыльями. Он будет зеленым, а тело покрыто чешуей. Крылья захлопают, как у гигантского лебедя, а из пасти с шипением вырвется пламя. Это основное, что будет видно в темноте. Джонатан предположил, что дракон пролетит перед ними примерно милю, направляясь в Бистерн.

Солнце зашло. В сапфировом небе сверкали звезды. Очертания Берли-Бикона выглядели темными и опасными, а мальчики, уставившись в небо, ждали.

Когда наступили сумерки, а Джонатан так и не пришел, Генри Тоттон нехотя отправился на пристань и приблизился к сомнительному жилищу Алана Сигалла. Не видел ли он своего сына? Нет, ответил чуть озадаченный моряк; оба мальчика ушли на рассвете, и он понятия не имел, где они.