Эжен Сю - Парижские тайны. Том 1 [с иллюстрациями]

Вот когда Жаку Феррану пригодились его зеленые очки! Если бы не они, г-жу д’Орбиньи поразил бы огонь, загоревшийся в глазах нотариуса при словах: «всю сумму… ему на хранение».

Тем не менее он ответил ворчливым тоном:

– Просто надоело… вот уже сколько раз меня выбирали в арбитры… и каждый раз под предлогом моей честности… Только и слышишь: честность, честность! А что мне с этого? Одни неприятности и беспокойство.

– Мой добрый Ферран, не отказывайте мне так сурово! Вы напишете графу, он ждет вашего письма и сразу отправит вам доверенность… чтобы вы могли реализовать эту сумму.

– Сколько там примерно?

– Он, кажется, говорил о четырехстах или пятистах тысячах франков.

– Не такая уж большая сумма, как я думал. В конечном счете, вы целиком посвятили себя господину д’Орбиньи… Дочь его и без того богата – а у вас нет ничего… Да, я могу вас ободрить; мне кажется, вы можете принять это предложение, и оно будет вполне законным.

– Правда? Вы так думаете? – обрадовалась г-жа д’Орбиньи.

Она, как и все прочие, была одурачена легендарной честностью нотариуса, в чем ее, разумеется, не стал разубеждать Полидори.

– Вы можете принять этот дар, – повторил Жак Ферран.

– В таком случае, я согласна, – со вздохом сказала г-жа д’Орбиньи.

Старший клерк постучал в дверь.

– Кто там еще? – спросил Ферран.

– Графиня Мак-Грегор.

– Пусть немного подождет.

– Итак, я покидаю вас, дорогой господин Ферран, – сказала г-жа д’Орбиньи. – Вы напишете моему мужу, ибо это его воля, и завтра он вышлет вам полную доверенность.

– Да, я напишу…

– Прощайте, мой достойный и добрый советчик!

– Ах, вы, светские люди, просто не знаете, как сложно и неприятно порой брать подобные суммы на сохранение. Ведь это такая ответственность! Откровенно скажу вам, нет ничего хуже репутации искреннего и честного человека, которая навлекает на тебя только лишние заботы!

– И восхищение всех добрых людей!

– Помилуй бог! Я надеюсь получить награду, которую, может быть, заслужил, не от людей, а от всевышнего, – ответил Ферран с ханжеским смирением.

Едва графиня д’Орбиньи удалилась, ее место заняла Сара Мак-Грегор.

Сара вошла в кабинет нотариуса с обычным своим хладнокровием и уверенностью. Жак Ферран не знал ее, не знал цели ее визита и рассматривал ее особенно пристально, надеясь одурачить еще одну жертву. Он смотрел на графиню очень внимательно и, несмотря на холодную невозмутимость этой женщины с мраморным лицом, заметил легкое подрагивание бровей, которое, видимо, выдавало сдержанное смущение.

Нотариус поднялся со своего кресла, пододвинул стул, жестом пригласил Сару сесть и сказал:

– Вы просили принять вас сегодня, сударыня; вчера я был очень занят и смог ответить вам только утром. Тысячу раз прошу прощения.

– Я хотела встретиться с вами по делу чрезвычайной важности. Ваша репутация честного, доброго и отзывчивого человека позволяет мне надеяться, что мой приход к вам будет не напрасным…

Нотариус слегка поклонился.

– Я знаю, сударь, что ваша скромность не требует доказательств. Вы умеете хранить тайны.

– Это мой долг, сударыня.

– Вы человек суровый и неподкупный.

– Да, сударыня.

– И тем не менее, если бы я вам сказала: от вас, сударь, зависит вернуть жизнь, да что жизнь… вернуть рассудок несчастной матери, найдется у вас смелость отказаться?

– Уточните факты, и я вам отвечу.

– Примерно пятнадцать лет назад, в конце декабря тысяча восемьсот двадцать четвертого года, один человек, тогда еще молодой, в глубоком трауре, пришел к вам и предложил взять на сохранение сумму в сто пятьдесят тысяч франков, которую хотели поместить на безымянный счет в пользу трехлетнего ребенка, родители которого желали остаться неизвестными.

– Что же дальше? – спросил нотариус, избегая утвердительного ответа.

– Вы согласились взять эти деньги и распорядиться ими так, чтобы ребенку была обеспечена пожизненная рента в восемь тысяч франков; половину этой суммы следовало пустить в оборот, чтобы затем вернуть ее девочке, когда она достигнет совершеннолетия, другую половину следовало вручить тому, кто о ней будет заботиться.

– Далее, сударыня?

– Примерно через два года, – говорила Сара, с трудом сдерживая волнение, – двадцать восьмого ноября тысяча восемьсот двадцать шестого года ребенок умер.

– Прежде чем продолжать этот разговор, я должен спросить, какое отношение вы имеете к этому делу?

– Мать этой маленькой девочки… моя сестра [99] Мы считаем полезным напомнить читателю, что девочка, о которой идет речь, это Лилия-Мария, дочь Родольфа и Сары, и что Сара, упоминая о вымышленной сестре, была вынуждена лгать, ибо это было необходимо для ее замыслов, как мы сейчас увидим. Кроме того, Сара, как и Родольф, была убеждена в смерти маленькой девочки. . В доказательство моих слов я имею свидетельство о смерти несчастной девочки, письма человека, который о ней заботился, и обязательство одного из ваших клиентов, которому вы ссудили пятьдесят тысяч экю, чтобы он вложил их в свое дело.

– Покажите эти документы, сударыня.

Предельно удивленная, что ей не верят на слово, Сара вынула из сумочки многочисленные бумаги, которые нотариус внимательно просмотрел.

– Что ж, чего вы теперь желаете? Свидетельство о смерти в полном порядке, а пятьдесят тысяч экю перешли к моему клиенту, некоему Пти-Жану, после смерти ребенка: это одно из условий риска по обеспечению пожизненной ренты, о чем я предупредил господина, который поручил мне это дело. Что касается доходов с этой суммы, я их регулярно выплачивал до смерти ребенка.

– Вы действовали по закону, и я рада это признать. Женщина, которой был доверен ребенок, тоже имела все права на нашу признательность, она искренне заботилась о нашей маленькой племяннице.

– Это святая истина. Меня так тронуло поведение этой женщины, что, когда она осталась без места после смерти ребенка, я взял ее к себе, и она до сих пор служит у меня.

– Госпожа Серафен служит у вас?

– Вот уже четырнадцать лет, она моя экономка. И я не могу ею нахвалиться.

– В таком случае она может оказать нам большую помощь… если вы согласитесь удовлетворить мою просьбу, которая может показаться вам странной, даже на первый взгляд незаконной. Но когда вы узнаете причины…

– Незаконная просьба? Я думаю, вы на это не способны, точно так же, как и я не способен ее выслушать.

– Я знаю, что вы далеко не тот человек, к которому можно обратиться с подобной просьбой, но вся моя надежда… единственная надежда на ваше милосердие. В любом случае, могу я рассчитывать на вашу скромность?..