Зинаида Чиркова - Звезда печального счастья

Николай, стиснув зубы, белея губами и глазами, ждал известий.

Через два дня это известие пришло…

И снова та же самая история — известие не пришло к Николаю, а попало в руки к Милорадовичу…

Николай вместе с женой и детьми находился в это время в большой церкви Зимнего дворца. Еще вчера было получено сообщение, что Александру стало лучше, и Николай заказал благодарственный молебен за полученное им облегчение.

И было очень странно — сообщение об облегчении болезни доставили всего за несколько часов до сообщения о его кончине…

Опять неслышно подошел к Николаю граф Милорадович и махнул платком. Николай увидел этот жест, увидел скорбное лицо графа и понял, что благодарственный молебен теперь ни к чему — Божья воля свершилась: Александр Первый почил в бозе…

Он прошел к аналою, тихо проговорил несколько слов высшим церковным сановникам, служившим службу. Молебен прервали, и Николай тут же ушел во внутренние помещения дворца — собирался Государственный совет, и ему впервые надо было на нем присутствовать: Александр так и не ввел брата в совет и не доставил ему возможности знакомиться с государственными делами.

— Мужайтесь, все кончено, — сказал Милорадович, — давайте пример…

Они дошли до перехода, что был за кавалергардской комнатой. Внезапно ноги опять отказали Николаю, он упал на стул. Казалось, все силы его оставили…

Государственный совет молчал. Все уста тех, кого привыкли видеть и слышать на всех совещаниях, сомкнулись. Никто не знал, как вести себя в такой двусмысленной ситуации.

Граф Милорадович один не растерялся. Он сказал, что необходимо по всем российским законам присягать законному государю Константину Павловичу. Но кое-кто в совете знал об отречении Константина, и первым возразил Милорадовичу князь Голицын:

— Прежде всякого действия необходимо прочесть духовную покойного государя, его завещание. Возможно, она прольет свет на некоторые неясности в этих обстоятельствах…

Граф Милорадович возражал:

— Но духовная эта не может быть обязательством ни для кого, но прочитать ее необходимо, чтобы выказать уважение к покойному государю…

Запечатанный пакет с духовным завещанием Александра был принесен не скоро, и в ожидании его все члены Государственного совета хранили полное молчание — они не знали, что там, и не знали, стоит ли им сопротивляться настойчивым уговорам Милорадовича…

Завещание Александра, отречение Константина, составленное не по всей форме, манифест о правах Николая — все это было прочитано в гробовой тишине. Многие члены Государственного совета впервые услышали такие новости многолетней давности, что только раскрыли рты от удивления.

— Всем составом совета мы должны пойти к императрице Марии Федоровне и объявить ей о вступлении на престол ее второго сына Константина…

Но Мария Федоровна взбеленилась:

— В уме ли вы, — кричала она членам Государственного совета, — Константин давно отрекся от престола, вы это читали сами, Александр все документы оставил, Николай должен вступить на престол…

— Матушка, — твердо сказал Николай, — я не хочу силой захватывать престол, я не хочу незаконности, пусть Константин сам пришлет Манифест об отречении, пусть приедет сам, иначе никто не поверит, что он сделал это добровольно. Покоритесь, матушка, присягните Константину.

— Никогда этого не будет, — твердо заявила Мария Федоровна, — покоряйся сам, а я уже стара, чтобы принимать такие вещи без слов и без возмущения…

Она так и не присягнула Константину, хотя сам Николай принес присягу брату…

Граф Милорадович, как петербургский военный губернатор, приказал коменданту послать приказ по караульным постам, чтобы караулы тотчас были приведены к присяге Константину. Николай же отправился в пустую уже церковь и там перед аналоем присягнул Константину.

Принесли аналой для присяги внутреннего караула.

— Что это значит, эти приготовления, — заволновались гвардейцы.

Комендант объявил, что прежний император Александр скончался и теперь надобно присягнуть на верность новому императору Константину. Но головной гренадер вышел вперед и удивленно проговорил:

— Мы и о болезни его величества не слыхали, и правда ли все это, и не есть ли это переворот?

Сколько ни убеждал караул комендант, гвардейцы присягать отказались.

Пришлось прибегнуть к помощи великого князя Николая.

Он пришел и убедил гвардейцев, что сам только что принес присягу Константину, потому что император Александр почил в бозе…

Только тогда караульные согласились принести присягу, но заметно было, что делают они это с большой неохотой — в армии, гвардии Константина не любили, знали его за грубого и жестокого командира…

После этого присяга пошла по раз и навсегда заведенному образцу. Присягнули сенаторы по одному только устному заявлению министра юстиции. Никто не спросил ни о духовном завещании покойного императора, никто не осмелился даже попросить прочесть его. Министр же потребовал прислать пакет с завещанием к себе домой.

Тут же был изготовлен сенаторский указ об общей присяге по войскам и всем служащим людям…

Николай волновался. Он присягнул, но внутри у него все кипело. Его права на престол, даже подтвержденные императором Александром, оказались фикцией, а он уже собирался царствовать и размышлял о том времени, когда начнет распоряжаться в стране…

Вернувшись в свой дворец, куда он приказал выехать из Зимнего, Николай послал за Опочининым — бывшим в отставке действительным статским советником. Только он мог поехать в Варшаву, только его смог бы принять Константин.

Несколько часов в присутствии Опочинина трудился Николай над письмами к брату. Он напомнил ему о его обещании отказаться от трона еще перед своей женитьбой на Иоанне Грудьзинской в 1822 году, просил приехать и подтвердить своим манифестом отречение от царствования.

Вечером Опочинин уехал, но возвратился на другой же день. По дороге он встретил великого князя Михаила, едущего из Варшавы.

Михаил сразу же был проведен к Николаю. Он сообщил, что в день получения известил о смерти Александра Константин заперся в своих апартаментах, никого не хотел видеть, ни с кем не хотел разговаривать. В Варшаве никого не приводили к присяге…

И снова трудился Николай над составлением писем Константину. После принесения присяги он один имел власть разрешить от нее своих подданных. Но Константин даже не объявил никому об известиях, полученных из Таганрога, выжидал — либо он не хотел царствовать, либо ждал известий из Петербурга.

Злоба душила Николая. Каков братец — то отказался, то теперь выжидает, что будут делать его подданные. Без его приезда, без его манифеста никто не имеет право вступить на престол, хотя бы и было то завещано покойным императором…