Сергей Реутов - Легенды бандитской Одессы

Именно этот скандал обсуждал пристав Войцеховский с обаятельным господином Петром Мишицем. Тот уже давно стал своим и в участке, и даже в доме пристава, который относился к славному и хорошо воспитанному болгарину по-отечески, но не без интереса. Мишиц обещал Войцеховскому сосватать купчиху, вдову с миллионным приданым, пристав отказывался, но явно больше для вида.

Обаятельный и обходительный владелец брачной конторы, Мишиц подавал большие надежды. Но у пристава были с ним и не самые чистые делишки. Почти вся Одесса знала, что обаятельный Мишиц — фермитлер.

Фермитлер — посредник. По-одесски это означало, что он устраивает на теплые должности за взятку. Чтобы передать деньги и не попасться, нужен доверенный человек, этот самый фермитлер.

Вернемся к беседе Войцеховского с Мишицем. Пристав похвастал, что поймал аферистов, которые заправляли в «Морском кредите». Он рассказал, что аферисты пытаются свалить все на какого-то Художника. Якобы это псевдоним неведомого мошенника, который затеял заведомо провальное предприятие. Управляющим он пообещал в случае ареста по 15 тысяч рублей золотом, гарантировал лучшие условия в тюрьме и побег в ближайшее время. Войцеховский был зол — подставные директора не выдали своего нанимателя.

Кроме того, Мишиц узнал, что незадачливые директора получили по 15 лет каторги, а также выяснил день, когда их будут отправлять на Тобольскую каторгу.

И ранним утром указанного дня, пока Одесса спала, в ста метрах от перрона, где стоял поезд, неизвестные, окружив полицейских, обезвредили конвой. Однако два директора вокзал не покинули — те самые неизвестные злоумышленники посадили их в поезд, но не в тот, что следовал в Тобольск, а в тот, который направлялся в Варшаву, причем в первый класс. Пока полиция переворачивала вверх дном все «малины» и притоны, аферисты, не сдавшие своего хозяина Художника, с удовольствием следовали на новое место работы, в Варшаву, — ведь у Художника были филиалы во многих городах.

Петр Мишиц был весьма популярен в Одессе. Говорили, что он чуть-чуть болгарин и, похоже, немножечко таки еврей. Ну не может приличный и хорошо воспитанный человек, к тому же со своим небольшим гешефтом, не быть евреем! Ходили, правда, и слухи, что он — македонский князь в изгнании.

Мишиц не был бонвиваном, но посещал скачки и рауты, вел себя не вызывающе и с достоинством. Неудивительно, что вскоре он мог без очереди войти в любую государственную контору. В России, так уж повелось, мздоимство переросло в своего рода искусство, а фермитлеры стали отдельным, вполне уважаемым классом — неприкосновенными для полиции и неподсудными оборотистыми господами. Да и какой смысл сажать такого господина? Ведь, не дай бог случись такое, рухнет вся пирамида — от урядника до губернатора. Тем более, если незадачливый арестованный откроет рот…

Пользуясь немалыми связями в аппарате градоначальника, Мишиц развернул активную предпринимательскую деятельность. Ему принадлежали несколько картинных галерей, меняльные лавки и даже две брачные конторы. Уж здесь-то могли подыскать пару любому, даже совершенно отчаявшемуся сердцу. Конечно, в особых случаях и цена была особая. Конторе Мишица ничего не стоило подыскать девицу для житомирского портного за не самый большой гонорар, но мог он и породнить приличную семью с достойными английскими лордами.

Газеты временами позволяли себе достаточно смелые шутки, замечая, что нет ни одной другой нации, которая так любила бы родину и так стремилась бы сбежать на чужбину. И то сказать — Гоголь писал «Тараса Бульбу» и обедал итальянской пастой, Тургенев живописал пейзажи родины из Баден-Бадена, Горький боролся за права трудящихся с острова Капри. И мы еще не упомянули ни разу о господах социалистах…

Собственно, о брачных аферистах мы уже говорили, здесь остается только вспомнить, что торговля прекрасными дамами продолжала процветать, несмотря на то что на дворе стоял уже почти ХХ век. Путь многих невест, заплативших за найденных женихов господину Мишицу вполне весомый гонорар, зачастую лежал «в Париж» через одесские катакомбы.

Мишиц, как мы уже говорили, вероятно, увидел свет в Македонии, стране, которую добрых пять столетий терзала Османская империя и ее не менее кровожадные предшественники. За полтысячи лет там уже почти все привыкли к тому, что стали своего рода невольничьим гетто для турок. Поэтому для Мишица работорговля была так же естественна, как продажа и покупка кур для одессита. Заметим, что в Одессе и до Мишица торговлю живым товаром часто пытались поставить на поток. Но обычно это дело быстро прикрывали: если не поспевала полиция, за дело брались босяки Корнилова. Об этом непростом господине мы еще упомянем на страницах нашей книги. Однако в брачных конторах Мишица все было чинно и благородно: никакого рабства, ни следов работорговли… Приличный человек делал своего рода важное и нужное дело.

Впрочем, и немудрено. Невесты, которым Мишиц «находил» богатых женихов за границей, часто сами хвастались, что уезжают. Кто же будет беспокоиться об исчезновении болтливой соседки, зная, что она третьего дня вместе с наперсницей-служанкой отбыла в наемной коляске на вокзал? И что удивительного в том, что счастливые обитательницы парижей, лондонов и монте-карло не пишут писем — наверняка не желают вспоминать убогое отечество…

Меж тем Мишиц расширял работорговлю — его подручные уже ловили девушек прямо на улице, а потом морским контрабандным путем отправляли в бордели Турции и стран Ближнего Востока. И все было хорошо до тех пор, пока одной пленнице не удалось бежать и вернуться домой в Одессу. Конечно, тогда полиция в единый миг прозрела.

Беглянка смогла даже рассказать, где находится логово бандитов. Его окружили, всех охранников перестреляли. Но Мишицу опять удалось уйти.

В городе разразился чудовищный скандал. Владельцев брачных контор подвергали жестокому допросу. А Мишиц, как, впрочем, и обычно, не имел никакого отношения к случившемуся. В чем всех заверял усердный служака, уже упоминавшийся пристав Войцеховский. Ведь он получил обещанную богатую купчиху и забыл о том, что долг перед страной может выглядеть как-то иначе…

Но почему мы говорим о нем? Гораздо интереснее Мишиц и его странная судьба — по крайней мере, в той ее части, которая известна или считается известной. Впрочем, если вспомнить, сколько раз в одном только ХХ веке уничтожались архивы… Возможно, три четверти изложенного здесь — чистой воды вымысел. Но все же продолжим — вдруг кому-то все-таки интересно.

Начиная с середины XIX века гордые балканские народы с переменным успехом боролись за собственную независимость: новорожденные королевства Сербия, Болгария, Греция и Черногория потихоньку расширяли свои границы за счет территориальных претензий. Те же Болгария и Черногория, то ли провинции, то ли маленькие, но гордые королевства, все никак не могли поделить между собой Македонию, родину нашего героя. К тому же Балканы можно было назвать территорией постоянной, прямо-таки вулканической политической активности: на стыке трех вечно враждующих империй — Османской, Австрийской и Российской — все время что-то полыхало, взрывалось и извергалось. Назревала очередная Балканская война. Вернее, сразу две: Черногория, Греция и Сербия напали на Турцию.