Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 2

Я бы не называла это «вербовкой». Все же не тот случай. Просто два человека одних патриотических взглядов нашли общий язык, преодолев вполне естественные барьеры. Обычно в разведке подобная ситуация длится подольше. Но у нас времени на обычную раскачку не оставалось. Да, приходилось торопиться.

Начали мы разрабатывать всякие варианты уничтожения Кубе. Была Галя женщиной молодой, крупной, сильной, очень интересной и ну очень эмоциональной. Говорит мне:

— Знаешь, у Кубе бывает много генералов. Вот если их бы сразу, может быть, как-то одним ударом!..

Я насторожилась. Это уже нечто другое. Ведь меня «Дядя Коля» — Лопатин и Иван Федорович Золотарь наставляли по-иному. Никаких самостоятельных действий, цель — уничтожение гауляйтера, и все ваши действия, пожалуйста, согласовывай, чтобы вы сами не пострадали. И чтобы не получилось так, что вы уничтожите генералов, которые едут на фронт — их, да, тоже надо уничтожить, — но главное Кубе, а когда вокруг много фрицев, то у палача большой шанс ускользнуть, прикрыться, выжить.

Поэтому все варианты акта возмездия, которые у нас с Галей рождались, мы обсуждали. Остановились на таком: к нему в кровать, под перину, должна быть заложена мина с часовым механизмом.

Но мины-то пока и не было. Хотя «Дядя Коля» и Иван Федорович обещали, что мина будет, скоро ее в отряд доставят. Но я тогда, понятно, не знала, откуда и как, не догадывалась, что такая связь с Москвой возможна. Опять вспоминаю о конспирации. Наверное, моим командирам и не нужно было мне обо всем этом рассказывать. Потому что, действительно, я ежеминутно и ежечасно рисковала попасть в лапы врагу.

И вот, наконец, мина пришла, ее мне быстренько передали, и я с этой миной приехала в Минск. Велосипед, корзинка, на дне ее — мина, сверху — торт и цветы. Подъезжаю со стороны Свислычи на улицу Энгельса к Лене-Гале и вижу, что улица какая-то пустынная, нет на ней людей. Это меня насторожило. И тут выходит из дома какой-то полицейский и говорит мне: «Сегодня ночью взорвали Кубе». Я, конечно, была потрясена.

Оказывается, по линии Лениной сестры, Вали, на нее тоже вышли разведчики из другой бригады — «Дяди Димы». И использовали тот же наш вариант с миной.

Партизаны сами потом долго разбирались, кто и как уничтожил Кубе. Но все мы радовались. После стольких стараний, жертв, неудач приказ с Большой земли выполнен.

А я со своей драгоценной миной, лежавшей в корзинке, должна как-то выехать из Минска, вернуться в отряд. Найдется еще фриц, на которого ее нужно будет использовать.

Поехала на Логойск. Причем на грузовую машину с моими велосипедом и корзинкой подсадили, подняли меня немецкие солдаты. Поговорили мы с ними на немецком. И вдруг слышу — они между собой, что впереди какая-то засада и не пропускают только молодых женщин. Спрашиваю, в чем девушки перед ними провинились, а мне в ответ: «Несколько женщин в ночь накануне проявили себя разбойницами». Чуть вперед проехали, и я, придумав что-то правдоподобное, из грузовика вылезла.

И вот уже еду на велосипеде по другому шоссе, ведущем на Москву. Но и там, перед Урочи, то же самое. Всех останавливают, мужчин отпускают, а всех поголовно женщин — в одну сторону, в грузовики и в Минск. Потом я узнала, что везли в гестапо и в жандармерию.

Боже мой, куда же мне? Ведь стою я в этой, обреченной по меньшей мере на допросы толпе. Со мной велосипед, корзина, мина. Делайте что хотите, с миной расстаться не могу. Знаю, как она дорого моей бригаде досталась и как здорово она еще может ей послужить. Но выбраться из этого скопища, уйти, скрыться никак не могу.

И вдруг слышу рядом славянскую речь. Я обернулась, заговорила на русском. В итоге выяснилось, что это чехословацкие солдаты, служившие в вермахте. Я к ним, прошу: «Ну, помогите мне как-нибудь отсюда выбраться. У моего шефа день рождения, везу ему торт, цветы — поздравить». Показываю удостоверение, что работаю секретарем, переводчицей. Они говорят, что никак и нигде сейчас здесь не пройти, это невозможно. Я молю: «Ну что же мне делать, ну помогите, пожалуйста!» Один предлагает остановиться на время у чехословацких солдат, живущих вон там, с правой стороны. А когда стемнеет и снимут этот пост, то «вы будете продолжать свое путешествие дальше». Мое положение безвыходное, и я соглашаюсь. Какой-то солдат проводил меня в дом, где жили чехи и словаки. Заходим, а в комнате приемник, из него музыка.

Я сразу: «Вы и Москву, наверное, слушаете?». И тотчас настроили на Москву. Ко мне у них тоже был интерес, сразу посыпалось: «А правда, что есть поблизости партизаны?» Я им: «Есть. Как стемнеет, они появляются то здесь, то там». Заинтересовались: а можно ли с ними встретиться? Уверила, что можно.

Беседовали мы, беседовали и в итоге договорились, что стемнеет и мы, вместе с их солдатом Иваном, постараемся с партизанами встретиться. И действительно выехали, встретили нас наши ребята, которые меня сопровождали и ждали там, где мы и уговаривались.

Ну, а уже в лагере ждал меня, ревущую, Золотарь Иван Федорович. Обрадовался, что я вернулась, да еще с миной, и не понял: «Ты чего ревешь?» Я ему честно: «Не наша мина взорвалась». Иван Федорович улыбается: «Но Кубе-то взорван! Готовили операцию мы. Дело сделано, приговор приведен в исполнение».

Немцы всегда нас боялись. Мы, партизаны, подпольщики, держали в таком напряжении, в таком страхе всех фашистов, что Гитлер вынужден был даже издать приказ не употреблять слово «партизан». Боялся, и не зря, что одно лишь слово оказывает на его войско тяжелое психологическое воздействие. Солдаты готовы были ехать на самые страшные участки фронта, только не на борьбу с партизанами. Вот что такое партизаны, и какой вклад они внесли в дело победы!

Иногда меня спрашивают, а как нам присвоили звание Героя Советского Союза? Наивные люди. После казни Кубе по всей Германии фашисты объявили траур. Нас записали в личные враги Гитлера. Оставаться нам в лесу было никак нельзя.

И через какое-то время прислали самолет, вывезли нас в Москву. Летели через линию фронта. По самолету стреляют, а я смотрю в окно и странное чувство — прямо совсем рядом, чуть не у самого фюзеляжа трассирующие очереди. Понимаю, что каждая может стать смертельной. Но не могу оторваться — красиво.

Приземлились на внуковском аэродроме, и нас встречают, ждут. Вскоре мы уже писали на служебной даче в Серебряном бору отчеты, как это все было, как мы вели подготовительную работу. А 29-го октября 1943-го года вышел указ о награждении большой группы партизан и подпольщиков, совершивших акт возмездия. И трем женщинам — Елене Мазаник, Марии Осиповой и мне — было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. И уже 4-го ноября состоялось награждение. Звездочки вручал нам в Кремле Михаил Иванович Калинин.