Александр Чиненков - Форпост в степи

— А что оно у Архипа делает?

— Починить отнес, курок заедало.

— О–о–о! — закричал Авдей и бросился на сына с кулаками.

— Батя! — воскликнул юноша. — Батя! Христом Богом молю, остановись! Я не стрелял в кузнеца.

— Выродок! — крикнул Авдей, скрежеща в неистовстве зубами. — Я тебе новое ружье купил совсем недавно!

Он кинулся в чулан, схватил свое ружье… и грянул выстрел.

— Господи Исусе! — раздался женский крик: дверь распахнулась, и в избу вбежала смертельно бледная Груня. Ее глаза округлились от ужаса, губы дрожали; распростерши руки, она кинулась к Луке с криком:

— Сынок! Сынок! Где ты, ох, где же ты?

— Здесь я, мама, — истерично всхлипнул чудом избежавший смерти Лука.

— Не касайся его, мать, проклят он! — закричал Авдей. — Не цыган, а он стрелял в кузнеца. Подло, как вор, в спину!

— Ты рехнулся, Авдей! — заголосила несчастная женщина, обнимая сына. — Разве он мог? Он же дитя твое, а ты… Почто с ружья в сына палил?

— Цыц, баба! — рявкнул отец. — Энтот Иуда крест лобызал перед людьми, а сам…

Старый казак, не находя слов, досадливо сплюнул и рухнул на табурет, обхватив голову руками.

— Господи, что ж это деется! — голосила Груня. — За что нам все энто, Господи!

— Ежели прямо сейчас ружье от кузнеца не принесешь, я убью тебя собственными руками, поганец! — закричал Авдей на приросшего к полу сына.

— Дык кузнец же у Мариулы, — прошептал потрясенно Лука.

— Плевать! — сжал в ярости ружье Авдей и замахнулся на сына. — Все знают, что Архип не запирает ни кузню, ни избу никогда.

Больше не споря с отцом, Лука поспешил за дверь и был таков. Перестав голосить, Груня присела на пол у ног мужа.

— Не сына, а сатану породили мы, Груня, — тяжело вздохнул старый казак.

— Не верю я в это, Авдеюшка. Цыган на Луку со зла указал!

— Я тоже в это поверил, особливо когда Лука крест святой целовал, — сокрушался Авдей. — Но когда в избе евоного ружья не сыскал…

На глазах казака выступили слезы досады и отчаяния.

— В кого он такой уродился, не пойму. Никак не припомню в роду своем христопродавцев эдаких!

— Ой, Авдей, не говори эдак, — заплакала Груня. — Сейчас сыночек ружье принесет, и все зараз и образумится!

Лука отсутствовал долго. На улице уже сгустились сумерки, а родители все продолжали ждать его, не меняя позы. Вдруг с улицы, через неплотно прикрытую дверь, послышался шорох.

Груня прижалась к мужу.

Шорох повторился.

— Это кто–то возится у поленницы у ворот, — прошептала женщина. — Может, это воры?

— Ну вот еще выдумала, — пробурчал Авдей. — Что вору здесь делать? В городке отродясь воров не было, и кому нужны наши дрова?

Они прислушались. Слышно было, как кто–то осторожно перебирает дрова.

— Что ж это такое? — сказал удивленно Авдей. — Неужто и впрямь кто–то дровишек наших унести умыслил? И собака молчит, не лает?

Тихо поднявшись, казак подошел к стене и осторожно вынул из подвешенных на гвоздь ножен саблю.

— Пойду–ка я погляжу, что там такое.

— Не ходи. Боюсь я.

— Вот еще, за кого меня принимаешь, мать? Когда я кого пу- жался?

Во дворе Авдей осмотрелся. Было светло. Луна спокойно висела на небе, освещая городок. Лезвие сабли блеснуло в руке казака.

Осторожно, без скрипа, открыл он калитку и вышел на улицу. У поленницы дров послышался шорох.

Груня дрожала от страха. Благо хоть сынка Макарку отправила ночевать к Никодиму. Сердце ее билось, тело охватил озноб. Она сидела, словно пригвожденная к полу, не зная, выйти ей вслед за Авдеем на улицу или подождать. Вдруг ей показалось, что странный шорох, доносящийся с улицы, прекратился. Но сердце не успокоилось. Наступившая тишина тревожно разлилась по избе. До слуха Груни донеслись какие–то голоса, чья–то ругань. «А ежели Авдей сцепился с вором? А вдруг воров много и они убьют Авдея?»

Как была, босиком, Груня выбежала во двор. Взгляд ее упал на топор, торчавший воткнутым в чурбак у крыльца. Схватив его, она бросилась на улицу.

Сначала женщина ничего не поняла. У разобранной чуть ли не наполовину поленницы она увидела мужчин, вцепившихся друг в друга. Задыхаясь и хрипя, они матерились на чем свет стоит. Авдей лежал внизу. Второго она тоже узнала: «О, Господи, да это ж Лука!»

Вырвав у отца саблю, Лука попытался ударить рукояткой его по голове, но Авдей крепко сдавил руку сына и старался отвести ее в сторону.

— Ты разозлил меня, батя, — натужно сипел Лука. — Сейчас откручу твою башку, опостыл ил ты мне!

Авдей не поддавался, норовя ударить сына то головой, то ногой.

— Иуда, совсем стыд и совесть порастерял. Поднял оружие на родителя, христопродавец!

— Господи, да опомнитесь вы! — закричала Груня, всплеснув руками.

Не помня себя, она бросилась на Луку и вцепилась в его руку. Юноша вскрикнул и разжал пальцы. Подхватив саблю, Груня зашвырнула ее вместе с топором через ворота во двор.

— И ты, мать, туда же?! — злобно рыкнул Лука.

Отталкивая друг друга и шатаясь, отец и сын встали на ноги.

Разозленный до неузнаваемости, Лука тут же попытался навалиться на отца. Но Авдей увернулся и тотчас со всего размаху ударил сына кулаком в лицо. Тот, как подкошенный, грохнулся на землю.

— Ах, тебе еще отвесить, вражина! Это тебе не в спину человека стрелять. И не безвинного цыгана на смерть напрасную обрекать!

Авдей дал сыну встать и ударил кулаком между подбородком и ухом. На этот раз Лука свалился и остался лежать без движения. Видимо, у него помутилось сознание.

Авдей сдернул с себя ремень и крепко–накрепко связал руки сыну.

Все это время Груня плакала и причитала:

— О Господи! О Господи!

— Не кудахтай, клуха! — прикрикнул на нее Авдей, вытирая с лица обильный пот. — Угомонись и айда в избу.

Но бедная женщина не переставала причитать:

— О Господи, что же это творится?!

— Погляди лучше на этого нашего выродка, — сказал Авдей, еще не унявший нервной дрожи. — Видишь, где он ружье–то схоронил? А мы с тобой, два дурня, ждем, когда он его от кузнеца притащит.

Авдей подошел и сгреб сына в охапку, помогая ему встать на ноги. Груня подобрала мешок, валявшийся у разрушенной поленницы. Из него на землю выпали ружье и подсумок с зарядами.

— Не тронь, может, заряжено оно! — предостерег ее Авдей, когда она склонилась над ружьем.

— Что, стрельнет? — испуганно отдернула руку Груня.

— Не знаю, как сейчас, но оно уже разок подло стрельнуло в спину Архипу–кузнецу!

— Ты что, аль впрямь думаешь, что Лука выстрельнул в Ар- хипку? — попятилась от ружья бедная женщина.

— Сердце мне вещует, что на нем большая вина. — Авдей встряхнул сына. — Как только в его башку взбрело эдакое злодейство? Ума не приложу.

— Это цыганка зараз во всем виновата, — простонала с отчаянием Груня. — Она наслала порчу на Луку нашего!