Александр Бубенников - Годунов. Кровавый путь к трону

А еще Шуйский с комиссией в ходе допросов выявили непреложные факты частых эпилептических припадков, случавшихся с царевичем. Сильные многодневные припадки были у него незадолго до смерти, когда, по свидетельствам вдовы дьяка Битяговского, няньки Волоховой и дяди царевича Андрея Нагого, руки кусал многим, пытавшимся его утихомирить от буйства и ввести в нормальное состояние.

В тот злополучный день своей гибели царевич играл «в ножичек» со сверстниками из родичей присутствующих на княжеском дворе няньки Василисы Волоховой, кормилицы Арины Тучковой и постельницы Марии Колобовой. Внезапно с Дмитрием, державшим нож, случился припадок, малыш упал на нож и уколол себе горло, поранив под кожным покровом сонную артерию и яремную вену. При ранении любого из этих сосудов трагический исход практически неизбежен, если нет рядом опытного медицинского персонала, сумевшего оперативно зажать сосуд, остановив бурное кровотечение. Но опытных врачей поблизости не было…

Вполне естественно, что взрослые очевидцы, не говоря уже о малолетних «игроках в ножички», не могли определить, в какой момент царевич ранил себя – стоя с ножом, при падении на нож или когда бился в конвульсиях на земле… Мальчишки говорили, что Дмитрий «набросился на нож», нянька Василиса Волохова твердила свое: «Бросило его на землю, и тут царевич сам себе проколол горло». Кроме присутствовавших во дворе допрошенных Шуйским взрослых и детей, ранение и гибель царевича видел, но не вблизи, а издалека, стряпчий Юдин, который не рассмотрел деталей ранения, но подтвердил факт того, что царевич закололся сам.

В ходе допроса многих свидетелей, после показаний Нагих, Шуйскому было ясно, что напрочь порушена версия убийства, представленная родичами несчастного царевича. А именно, в тот майский день нянька Василиса Волохова, несмотря на противление кормилицы, вывела царевича во двор, где Дмитрия ждали его «убийцы». Якобы Осип Волохов попросил царевича показать ему новое ожерелье и, когда несмышленый мальчик, не ведая опасности, поднял голову, тот ударил его в горло ножом и побежал прочь со двора. Но рана в горло показалась приспешникам убийцы Осипа неглубокой, Данила Битяговский, Никита Качалов оторвали кричащую страшным криком няньку Василису, бросившуюся царевичу на грудь, стараясь того спасти, и «дорезали» Дмитрия несколькими ударами в грудь. Убийцы, по словам главных зачинщиков последующих беспорядков, Михаила и Григория Нагих, убежали… На крик прибежала мать царевича – царица Мария Нагая. Она не стала выслушивать объяснения няньки Василисы, но, обезумев, схватила бревно и стала лупить ее, забив до полусмерти… Безумной царице все было ясно у бездыханного тела сына, которого уже не воскресить: она несколько раз прокричала, мол, сына Дмитрия убили Василисин сын Осип вместе с Данилой Битяговским и Никитой Качаловым…

– А кто заставил пономаря бить в набат? – спрашивал допрашиваемых свидетелей Шуйский и не получал достоверного ответа.

– Наверное, царица Мария, – отвечали многие свидетели.

– Самого пономаря или сторожа лучше спросить надобно, – неопределенно говорили другие, – он все сам расскажет.

Когда к Шуйскому привели испуганного, заикающегося сторожа Максима Кузнецова, тот понес такую околесицу насчет того, кто же все-таки побудил его бить в колокол. Так и не поняли Шуйский и члены комиссии – кто набат устроил руками спятившего на их глазах пономаря-сторожа? То ли братья Нагие, то ли сама царица, то ли еще кто, таинственный и неизвестный… Дали время сторожу умом поправиться, держа его под стражей «в железах»…

Волнения-то начались после колокольного звона в Угличе… Набат поднял весь сонный городок на ноги. Вокруг мертвого окровавленного царевича собрались мгновенно толпы горожан. И тут появились дядья царевича, братья Михаил и Григорий Нагие, один навеселе, а Михаил сильно пьяный. Нагие, как и их сестра, в один голос шумели те же имена подлых убийц царевича, что недавно выкрикивала Мария, увидев окровавленного сына. Услышав набатный колокол, дьяк Михаил Битяговский выскочил из-за стола, где он трапезничал вместе с сыном и священником Богданом, духовником братьев Нагих, и, сев на коня, поскакал в кремль. Там он, к своему ужасу, увидел, как возбужденная набатом толпа избивала няньку Василису Волохову и ее сына Осипа. Смелый дьяк попытался осадить, умерить пыл разгоряченной, если не взбешенной толпы, стал уговаривать пьяного Михаила Нагого образумиться и не делать худа со своими сторонниками из толпы. Дьяк с подоспевшим Никитой Качаловым, пытаясь пресечь самосуд, не дали забить до смерти мать и сына Волоховых, чем окончательно взбесили жаждущих крови истязателей. Царица Мария и ее братья натравили толпу на Битяговских. Те вынуждены были бежать и на какое-то время укрылись в главном административном здании Углича – Дьяковой Избе. Однако толпа, подстрекаемая Нагими, ворвалась и туда, взломав двери, убила Михаила Битяговского, его сына Данилу, нескольких холопов Битяговских.

Комиссия, допросив обедавшего с дьяком Михаилом и его сыном священника Богдана, выяснила: Битяговские имели алиби, они не причастны к убийству царевича. В то же время священник старался из всех сил выгородить братьев Нагих и царицу – явных виновников бунта в Угличе. Не лучше проявили себя архимандрит Феодорит и игумен Савватий, служившие обедню в местном монастыре. Поначалу они пытались прекратить самосуд над несчастными жертвами, отбили у толпы жену дьяка Битяговского с дочерью. Только почему-то святые отцы не захотели спасти израненного Осипа Волохова, за жизнь которого боролась до последнего мгновения его мать Василиса. Мария Нагая самолично выдала на растерзание толпы Осипа Волохова и Никиту Качалова (племянника дьяка Михаила Битяговского), за которого Василиса выдала замуж свою дочь. Никто из Нагих не захотел проводить «сыск праведный», уничтожив всех «подозреваемых» в убийстве царевича.

Всего толпа забила насмерть от одиннадцати до пятнадцати человек, якобы причастных к «убийству». Трупы несчастных убиенных были брошены в ров у стен кремля Углича. Перед приездом комиссии Шуйского в город протрезвевшие братья Нагие поняли, что за устроенный самосуд надо будет отвечать по закону, который был суров в отношении бунтовщиков и их подстрекателей. Ночью они решили подбросить сыску неопровержимые улики убийства, для чего уговорили своего приказчика Русина Ракова положить рядом с телами «убийц царевича» во рву ножи, палицы и сабли, вымазанные кровью. В фабрикации улик помогали слуга Григория Нагого Борис Афанасьев и холоп Михаила Нагого Тимофей. В частности, Тимофей принес живую курицу и зарезал ее, а кровью курицы измазал несколько длинных ножей (как сабель) и металлических палиц, которые Раков отнес в ров и положил на трупы убитых во время бунта Битяговских и их «единомышленников убийства царевича».