Александр Бубенников - Годунов. Кровавый путь к трону

Отравленный ядом царь Федор Блаженный, последний законный «природный» государь из знаменитой династии Московских Рюриковичей, умер, не оставив после себя ни завещания, ни наследника. Через несколько лет после его кончины, уже за разгаром, на излете Смуты, в народе, в одеянии слухов, ходила такая легенда о передаче престола, чтобы обосновать на него права партии Романовых. Мол, умирая, Федор Блаженный назвал своим преемником на царском троне одного из своих двоюродных братьев Романовых, а именно, любимца народа Федора Никитича. Согласно этой сказочной легенде, «когда бояре приступили с вопросом к умирающему царю, кому царствовать после него, то он передал скипетр своему двоюродному брату Федору Никитичу, но тот отказался и вручил скипетр следующему брату Александру, тот, в свою очередь, передал его третьему брату Ивану, а от Ивана он был передан четвертому брату Михаилу, Михаил тоже отказался и передал дальше. В конце концов, скипетр вернулся в руки царя. Тогда умирающий Федор указал: „Возьми же его, кто хочет, я не в силах более держать“, в этот миг Борис Годунов протянул руку и взял его».

Но достоверно известно, что патриарх неоднократно напоминал умирающему слабому царю о государственной необходимости назвать преемника на троне: «Государь, кому приказываешь царство, нас, сирых, и свою царицу?»

Федор Блаженный еле слышно отвечал владыке: «В царстве, в вас и в моей царице волен Господь Всевышний». По словам многих очевидцев из князей и бояр, присутствовавших в те скорбные мгновения во дворце, он приказал супруге Ирине «принять иноческий образ жизни» и закончить свою несуетную жизнь в монастырской обители.

Но патриарх Иов, взошедший на патриарший престол благодаря Годунову и сыгравший ключевую роль в избрании Годунова на царский престол, писал в своей «Повести» о тех печальных для страны событиях по-другому, напыщенным слогом:

«Начиная с самого великого князя Владимира, ни один самодержец Великой России не скончался бездетным, ныне же, когда божиим пречистым провидением благочестивый царь и великий князь всея Руси Федор Иванович отошел к Господу, из-за грехов всего христианского православного народа не осталось благородных отпрысков царского корня; и царь вручил свой скипетр законной супруге своей, благоверной царице и великой княгине всея Руси Ирине Федоровне… Искусный же правитель, упомянутый Борис Федорович, вскоре повелел боярам своей царской Думы целовать животворный крест и присягнуть благочестивой царице по обычаям их царских величеств: у крестного целования был сам святейший патриарх со всем освященным Собором».

Как это произошло, что без законного престолонаследника бояре решились присягнуть царице? Да, Годунов убедил бояр, что для «спокойствия государства» лучше присягнуть его сестре-царице, чем длить пустошь престольную и ждать народных волнений в междуцарствие. Бояре согласились присягнуть царице Ирине, лишь бы не пустить на трон ее брата-лукавца. Но в итоге правитель Борис еще ближе подошел к собственному вступлению на трон. Подданных царицы преданный ее брату патриарх Иов заставил принести весьма странную клятву «на верность патриарху Иову и православной вере, царице Ирине, правителю Борису и его детям».

Поставив в начале клятвы на первое место патриарха и на второе место веру православную, Иов совершил знаковую подмену, ибо всегда до этого в русских церквях пели «многие лета царям и митрополитам» именно в таком порядке. Однако патриарх Иов решился порушить древнюю традицию петь «многие лета» не царю, а вдове царя и еще ее брату-правителю.

Трудно сказать, почему самостоятельное правление царицы не заладилось даже при сильной духовной поддержке владыки Иова. Только многие ревнители благочестия, среди которых был и 17-й по значимости дьяк Иван Тимофеев, определили поддержку патриархом царицы как «нападение на святую церковь» и «откровенное бесстыдство». В особый девятый день для православия Ирина, неожиданно даже для ее лукавого брата, отказалась от трона, не переставая рыдать по мужу блаженному и твердить: «Я несчастная царица бесчадная, я погубила царский корень». Она решила постричься и уйти в монастырь, о чем и сказала брату и патриарху Иову. Насколько все это удивило их, неизвестно, только, узнав о ее отречении, в Кремле собрались огромные толпы народа, требуя вызова царицы. Чтобы избежать излишних волнений, Ирина вышла на крыльцо и объявила о своем отречении. Народ заволновался: «А что же будет дальше с нами?»

И тогда на крыльцо взошел властитель Годунов и громко произнес:

– Я беру управление государством на себя, а боярская Дума будет мне помощником…

– Это как? – донеслось из толпы.

– А как прежде, – с хмурым лицом ответил Годунов, – как было при царе Федоре и как было при царице Ирине…

И ничего еще не понимающий народ замолк, знать, разберутся наверху думские бояре и князья. Годунов еще не решил, что ему делать, как с горки властителя рядом с троном взойти на трон. Страной по-прежнему правила боярская Дума с патриархом, всем обязанным Годуновым, и они отлично понимали: лучше правителя Годунова сейчас и в ближайшей и отдаленной перспективе не найти. Большинство-то думское – прогодуновское! И это большинство не догадывалось, а реально знало, какой дождь милостей, наград и повышений родичей по службе посыплется на них с царского престола, взойди на него властитель Борис Годунов.

Но Годунову хотелось как-то соблюсти законность первого избрания царя через Земский собор, поскольку он знал, что не все в народе готовы подчиниться самозванцу и тому же худородному властителю. Знал «неприродный» властитель от своих верных людей, что его относят в какой-то части общества не к партии, а «к шайке Годуновых».

Партии Романовых, Шуйских, Мстиславских, зная, что никто из них не имеет достаточно сил и удачи, чтобы добиться победы, поддержали властителя Годунова в проведении в конце января 1598 года Земского Собора для законного избрания царя и царской династии. Именитые бояре, князья, воеводы и духовные лица со всех краев земли получили приглашение приехать на Земский Собор. Только и здесь не обошлось без хитростей и лукавства Годунова и его партии, составлявшей большинство в Думе. На многих воеводских местах сидели недоброжелатели властителя, многих не пустили в столицу, выполняя приказ Годунова и его людей перекрыть дороги и не пускать «не нужных» выборщиков. Большинство духовенства, подобранное Иовом, своим восхождением обязанным Годуновым, было опорой властителя. Но и здесь не обошлось без странных неожиданностей: на Соборе, например, отсутствовал не извещенный митрополит Гермоген, будущий патриарх, ставленник партии Шуйских. Что поделаешь, какой в фаворе властитель, таков и его фаворит митрополит или патриарх (станет царем Василий Шуйский, и будет на патриаршем престоле «его» патриарх Гермоген, а старого патриарха Иова сместят и задвинут через несколько лет).