Александр Бубенников - Годунов. Кровавый путь к трону

Годунову новое командование доложило о своей победе при замене раненого командующего, намекая на его никчемность как полководца. Царь радовался, как ребенок, и был готов раздавать щедро награды всем отличившимся, еще бы, ему сообщили, что «враг разбит, трусливый самозванец бежал восвояси». Ох, уж эта вековая привычка воевод бахвалиться, выуживая себе награды и привилегии, унижая своих противников.

Защитник Новгорода-Северского Басманов, отбивший крепость и продержавшийся там до подхода русской армии, получил от царя боярство, большое поместье, две тысячи рублей и много ценных подарков. Каково же было удивление Годунова, когда он узнал от Басманова и своих людей, что награжденные царем воеводы и дворяне бездарно проиграли первую серьезную битву на северской земле, но соврали в Москву о победе.

Узнал царь от своих людей кое-что новое о своем сопернике за престол, самозванце, и его тесте Юрии Мнишке. Оказывается, самозванец-то не промах, геройски проявил себя в той роковой проигранной русскими битве: бесстрашно возглавил атаку улан, повел вперед дрогнувших было кавалеристов, именно из его полка отделился отряд улан, который ранил и чуть не пленил Мстиславского.

– Ясное дело, падучей болезнью самозванец не страдает, – сказал без тени улыбки на лице Годунов. А про себя подумал: «Но и на Юшку Отрепьева, пьяницу и нескладеху, самозванец не походит. Неужто поляки по коварному плану Сапеги и Юшку-расстригу заменили? Поставили какого-то своего, сильного смелого воина. Неужели полякам и иезуитам нужна была сама идея самозванства, чтобы войти в Москву, отобрать престол и утвердиться на русской земле с латинской верой? А как же нательный крестик Нагих? Он тоже сыграл свою роль, чтобы через магнатов Вишневецких Мнишке набрать частную армию головорезов и пойти на нас? А что, если самозванец всех объегорит и сядет на престол?… Самым смешным будет и такой расклад: придет к нему монах Филарет и потребует от самозванца сана митрополита или патриарха, напомнит свои заслуги в свою бытность в миру мятежным боярином Федором Никитичем Романовым, как он магнатов польских возбудил через своего выкормыша, беглеца Юшку Отрепьева…»

Но прогнал Годунов свои невеселые мысли и потребовал разъяснения, почему самозванцу нельзя считать победой свою первую серьезную битву на русской северской земле, почему он не смог воспользоваться плодами своей победы и почему сбежал к себе в Польшу его тесть, «великий гетман».

– Поподробнее о мятеже в войске самозванца и о бегстве Мнишка.

И рассказали люди Годунова царю, что все дело в деньгах. После выигранного сражения польские уланы потребовали от самозванца и его тестя законного вознаграждения. Паны негодовали: обоза русского не захватили, денег не получили, впереди суровая зима, а «царевич» запрещает грабить население, чтобы прокормиться, так за что кровь проливать, за посулы? Самозванец с тестем заюлили, стравливая улан и казаков. Возник мятеж: воинство принялось грабить обозы Мнишка, тот попытался остановить грабеж силой. И на следующий день пошла вторая волна мятежа, когда поляки решили бросить самозванца, и тот ездил по полкам, умоляя улан остаться. Но все же 4 января 1605 года «великий гетман» и главнокомандующий войском с большей частью поляков покинул лагерь самозванца. У Юрия Мнишка, оказывается, была уважительная причина, якобы ему срочно нужно ехать на сейм в Краков. С самозванцем осталось всего полторы тысячи поляков, которые вместо уехавшего Мнишка избрали своим новым гетманом самозванца. Тот вынужден был снять осаду с Новгорода-Северского по причине малочисленности войска. Недаром воевода Басманов был отозван в Москву для награждения. Но тут самозванцу подфартило: под его руку прибыло войско запорожских казаков в 12 тысяч сабель. И это огромное войско двинулось на крепость Севска и взяло ее без боя.

Годунов равнодушно выслушал доклад о сдаче деревянной крепости малочисленным гарнизоном и, без всякого укора воеводам, бросил в сторону слушавших с ним доклад думцев:

– Сила солому ломит…

Он тут же приказал боярину Шуйскому собирать новое войско и выходить на помощь страдающему от полученных ран Федору Мстиславскому:

– Завтра выступай, Василий Иванович, возглавишь полк правой руки… Даже раненный, Федор Иванович командование главным полком нашей армии тебе не уступит…

– Выступлю, государь.

– Плени или убей самозванца, Василий Иванович!

– Как выйдет, государь.

– То, что он не Дмитрий-царевич, ты и так знал, боярин…

– Знал.

– А то, что он не Юшка Отрепьев, надо убедиться, посмотрев на его лицо. У Юшки-пьяницы лицо с красным носом, так мне Марфа в монастыре Новодевичьем сказала. Не упусти самозванца, князь. Народ не рассказов о самозванце с Лобного места хочет, а его трупа…

– Либо его казни на Лобном… Это я понял, когда объяснял народу с Лобного места, что и как с царевичем Дмитрием и самозванцем, названным Дмитрием… Так ведь самозванца еще поймать надо или убить, государь, а это дело не простое…

– А государственное и первостепенное…

– Так ведь шустрый этот самозванец, как заколдованный…

И вот, 21 января 1605 года русская армия Мстиславского и Шуйского у села Добрыничи вступила в бой с войском самозванца, недалеко от места его ставки, Чемлыжского острожка.

Самозванец долго молился перед боем, потом обратился с зажигательной речью к своему войску, обратив к нему свои живые синие глаза умника-воина. Войско слушало его с восторгом и упоением, веря его словам о праведной битве с армией преступника-царя Бориса Годунова, похитившего у него, законного «природного» государя, престол, принадлежащий по праву ему, Дмитрию-царевичу. Когда он, вдохновляя свое разношерстное войско на бой, темпераментно говорил – а язык у него был подвешен, дай бог каждому! – он был по-своему красив и ярок особой красотой обиженного воина за справедливость, полководца, у которого злые интриганы во главе с Годуновым отняли престол. Но стоило только прекратить говорить, и всем был виден его невзрачный облик заурядного, но амбициозного человека, с короткой толстой бычьей шеей, среднего роста, но очень широкого в плечах, что говорило о его огромной физической силе. Ширококостный, с руками разной длины, «царевич», вопреки русскому обычаю, не имел ни бороды, ни усов. За мрачный злобный характер его в войске недолюбливали, но все ему прощали при его каждодневных обещаниях озолотить всех тех, кого он ведет в бой с «прихвостнями Годунова» – ради того, чтобы, в конце концов, сесть царем на отобранный у него интриганами законный царский престол.

Оглядев устроения московских полков напротив, самозванец сел на боевого карего коня-аргамака – а конник он был отменный, как говорится, от Бога, – обнажил меч в сильной правой руке, более длинной, чем левая рука, и повел свой конный отряд долиной. Стратегическая цель самозванца была проста, он хотел стремительным ударом по правому флангу вклиниться в русские порядки и разрезать войско Мстиславского, опрокинув правый фланг и смяв оборону в центре. Самозванец был, как никогда, уверен в успехе возглавляемой им конницы польских улан и донских казаков. Он был уверен, что его не остановить, что все ему по силам и по праву сильного и богоизбранного «царевича».