Нина Попова - Заре навстречу [Роман]

С замиранием сердца следил Илья за разворотом борьбы. Когда опубликован был результат выборов и он узнал от Гордея, что из девяти депутатов, избранных по рабочей курии, шестеро — его товарищи, большевики, Илья не мог сдержать радостной дрожи.

Это была настоящая, большая победа.

Перед отъездом в Перевал Илья встретился с членом Центрального Комитета, получил установку для дальнейшей работы.

Перевальские большевики, укрепляя свои подпольные ячейки, усилили работу и в легальных организациях.

Ирина Албычева в воскресной школе обучала молодых рабочих. Она преподавала русский язык. Учителя истории и арифметики также принадлежали к подпольной организации большевиков. Только географ был «беспартийным либералом». Среди учащихся создали небольшую подпольную группу, которая распространяла нелегальную литературу на предприятиях.

Рысьев, пользуясь положением страхового агента, играл роль связного, распространял литературу и, кроме того, вел кружок чтецов-декламаторов в Народном доме Верхнего завода, разучивал с ними такие произведения, как «Буревестник», «Каменщик», «Алый цветок», отрывки из Горького, Щедрина, Чехова.

А Роман Ярков, выполняя задание комитета, руководил на Верхнем заводе борьбой за больничные кассы.

В июле девятьсот двенадцатого года царское правительство издало закон о страховании, о создании больничных касс на крупных предприятиях «для оказания помощи рабочим в случаях болезни и увечья». «Правда» разъяснила, что правительство, напуганное развитием революционного движения, издает этот закон не для того, чтобы облегчить по-настоящему положение рабочих, а лишь для того, чтобы лицемерно показать свою заботу.

Перевальский комитет, несмотря на неусыпную слежку, провел собрания, рабочие обсудили новый закон, рассмотрели устав больничной кассы.

Надо было убедить отсталых людей в том, что, хотя эти кассы являются только карикатурой на социальное страхование, все же они — новое завоевание рабочего класса, который должен теперь бороться за расширение размеров страхования.

Перевальский комитет помог провести страховую кампанию в Лысогорске, в Таганайске, в Мохове, посылая туда партийных работников, забрасывая литературу.

В правление больничной кассы Верхнего завода прошли от рабочих большевики — Роман Ярков и Иван Занадворов.

Илья, уволенный из типографии после смерти старика владельца его благонамеренным сыном, устроился библиотекарем общества потребителей и стал по поручению комитета бороться за создание профсоюза торговых служащих.

После выхода закона тысяча девятьсот шестого года профсоюзы влачили жалкое существование. Чиновники особых присутствий, которым дано было право регистрировать и «разрешать» союзы, придирчиво рассматривать устав, вычеркивали все, что могло расширить деятельность союза. На общих собраниях, на заседаниях правления вдруг появлялась полиция, начинался обыск в помещении, наиболее деятельных членов союза брали под стражу.

Человек, не обладающий гражданским мужеством, не годился в руководители союза…

Когда комитет поручил Илье организовать профсоюз, он задумался об учредителях. После длительных поисков остановились на двух: солидном бухгалтере крупного торгового дома и на приказчике Гафизовых. Эти два человека так доверяли Илье, что только ставили свои подписи на составленных им бумагах.

Вначале все шло хоть хлопотно, но гладко.

Губернское присутствие утвердило и зарегистрировало устав. Учредители широко оповестили торговых служащих. Начались запись в члены, сбор вступительных взносов.

Илья подыскал недорогое помещение для Учредительного собрания. Подал, как полагалось, заявление полицмейстеру.

Словом, все шло гладко до Учредительного собрания, на котором произошел неприятный инцидент.

Надо сказать, что на собрании должен был присутствовать «полицейский чин», который, в случае «противозаконных разговоров» мог сделать предупреждение и в случае повторного предупреждения закрыть собрание.

Он сидел, слушал и ни во что не вмешивался, пока не назвали кандидатом в правление Илью.

— Я протестую! — заявил вдруг блюститель. — Он ведь поднадзорный!

Взял слово Илья.

— Гласный надзор давно снят, — сказал он, в упор глядя на блюстителя порядка. — Вы предупредили о негласном… благодарю! Но ваше начальство не поблагодарит вас…

Блюститель замолчал, как воды в рот набрал, и выборы пошли своим чередом.

Илью избрали секретарем правления.

Широкие возможности раскрылись перед ним. Он бывал на местах, направлял работу комиссий. В конфликтах и столкновениях членов союза с администрацией принимал самое деятельное участие. Он должен был обладать обширными знаниями законов, иметь авторитет. Очень многое зависело от выдержки и такта секретаря.

Члены правления скоро убедились в том, что выбор они сделали правильно. Работа сразу пошла стройно.

Первое время путался под ногами блюститель, то и дело заходил в правление, старался сунуть нос в дела. Илья скоро отвадил его. Как-то блюститель явился на заседание правления, но Илья немедленно попросил его удалиться:

— Вы вправе посещать только публичные собрания, а у нас заседание. Прошу вас выйти!

Первое время на общих собраниях и на заседаниях комиссий большинство молчало, а тот, кто осмеливался выступать, говорил о хозяевах и о своем положении весьма «политично», туманными намеками.

Понемногу люди осмелели, заговорили:

— По семнадцать часов в сутки работаем… Где закон шестого года?.. В праздник сходил бы, подышал бы вольным воздухом, но как уйдешь? У нас хозяин в девять часов вечера дверь запирает, к этому времени надо быть дома… Тюрьма!

— Вас хоть снаружи-то не запирают! А у нас после ужина загонят нас, молодцов, в комнату и снаружи запрут. Он боится, не сговорились бы зарезать его. Иной раз не спишь, думаешь: а вдруг пожар? Забудет, не отопрет… прыгай в окошко с третьего этажа!

— Занятии? — говорил третий на вопрос Ильи. — Рад бы душой, Илья Михайлович, да хозяин говорит: «Что, будешь ерундой голову забивать? Сиди дома». В праздник увидит в руках книжку, вырвет, хлопнет тебя по лбу: «Иди-ко помоги кучеру коляску мыть, сбрую чистить… он один-то заплюхался там, а ты без дела же сидишь».

— Вам вот коляску мыть муторно, — тихо вставил подручный свечной лавки, — а вот я за ломовую лошадь сам работаю. Получаешь пятнадцать рублей в месяц, надо всем угодить, прилично одеться… я на тележке по десять пудов керосину вожу…

Илья убеждал их, что нельзя позволять хозяевам садиться себе на шею, надо протестовать, не подчиняться вздорным приказаниям, не допускать унизительного обращения. И мало-помалу классовое самосознание пробуждалось.