Александр Козин - Волжское затмение

— О, да-да… — покивал Балк, изображая скорбь.

— Ну, вот видите… И потом, господин лейтенант, — увещевающе склонил голову Карпов. — Сколько вам лет? — и улыбнулся участливо, почти по-отечески.

— Лет? — беспокойно сверкнул глазами Балк. — Тридцать семь… Но какое отношение…

— Тридцать семь. Давно пора уже становиться обер-лейтенантом, капитаном… Обратить на себя внимание начальства, — заговорщически подмигивая, вкрадчиво продолжал Карпов. — А для этого нужны яркие поступки. Остановить без единого выстрела войну, которую целая армия, паля из пушек и неся потери, никак не может выиграть — это, скажу я вам, дорогого стоит. Такой шанс выпадает раз в жизни, и глупо будет упустить его… — прищуренные глаза Карпова добро и кротко глядели на немецкого офицера. Лейтенант впервые за беседу всерьёз задумался, потупил взгляд, опустил голову, подперев её ладонью. Даже пепел с папиросы стряхивать позабыл — так и тлела она, так и опадала, догорая. Опомнился, вздрогнул и отбросил потухший окурок. Поднял голову и взглянул на генерала. В глазах промелькнуло и погасло что-то похожее на азарт.

— Гм… Заманчиво, господин генерал… Очень, очень интересно. С вами… Как это у вас? Не заскучаешь! — усмехнулся он. — Возможно, стоит рискнуть. Ну, а если я всё-таки откажусь? Тогда что?

— Да что тогда… — горестно махнул рукой Карпов. — Мы погибнем, а вы упустите шанс стать героем. И подумайте ещё вот о чём. Красным мы не сдадимся ни в коем разе, и будем драться до последнего. Они дорушат остатки города, ворвутся, сомнут нас, наконец. И в этом кровавом балагане никто уже не сможет поручиться ни за вас, ни за вверенных вам военнопленных. Моим бойцам и офицерам нечего будет терять, господин лейтенант. Они будут озлоблены и ожесточены. И мне не хотелось бы, чтобы последнюю свою злобу они выместили на вас и ваших подопечных. Многим из них, к сожалению, хорошо известно, кто снабжал красных оперативной информацией и корректировал огонь их артиллерии. Тут я ничего уже не смогу поделать, и самое лучшее, что могу обещать вам — только то, что придётся взять вас и ваших людей в заложники и отходить, прикрываясь вами, как живым щитом. Не хочется даже думать об этом, господин лейтенант. Очень уж скверно, — со вздохом завершил Карпов.

Балк побледнел. Глаза затравленно метнулись из стороны в сторону, он рассеянно потянулся к папиросам. Достал, прикурил и надсадно закашлялся. Повлажневшие глаза остеклянели и недвижно застыли, глядя в упор на генерала. Карпов молчал и лишь легонько улыбался, будто подбадривал собеседника.

— Господин генерал, это… — прокашлявшись и покраснев, запыхтел Балк. — Это чёрт знает что. Вы безумцы. Безумцы, фанатики и самоубийцы! Но я… Я принимаю ваше предложение, господин генерал. Я согласен, — со вздохом выговорил он. Карпов хотел уже было расплыться в притворно-радушной улыбке, но Балк опередил его. Тон его окреп, построжал, зазвенел металлом.

— Я надеюсь, вы издадите письменный приказ о сложении с себя полномочий командующего, передаче власти моей комиссии и сдаче людей в плен? Всё должно быть официально, господин генерал.

— Уже готово, господин лейтенант, — пожал плечами Карпов. — Я подготовился. Но не обессудьте. Типографии у меня теперь нет…

— О, не тревожьтесь, — жёстко улыбнулся Балк. — Это моя забота. Давайте, — и, получив в руки карповский листок, развернул его и пробежал глазами. — Гм… Так-так… Очень хорошо, — раздумчиво проговорил он, сложил листок и аккуратно убрал в карман пиджака. — Значит ли это, господин генерал, что вы не вправе более вмешиваться в мою деятельность? Означает ли это мою полную независимость? Предупреждаю: никаких наблюдателей и конвоиров за своей спиной не потерплю!

— Разумеется, господин лейтенант, — развёл руками Карпов. — Приказ есть приказ.

— И ещё. Нужно решить вопрос о вооружении моих людей. Надеюсь, вы понимаете… — нехотя, без всякого желания продолжать, процедил Балк. Он явно начинал чувствовать себя хозяином положения.

— Без всякого сомнения, — с готовностью закивал Карпов. — Как только красные прекратят огонь, мы предоставим в ваше распоряжение всё имеющееся оружие. Вот только патронов в достатке не дадим. Последние достреливаем, не взыщите…

Балк небрежно кивнул, будто это совершенно не интересовало его.

— Что ж, мои господа, — церемонно проговорил он, вставая. — Выражаю вам признательность за доверие мне и Германии, — и вытянулся по стойке «смирно». — Я постараюсь оправдать его. Вопрос о прекращении огня, полагаю, будет решён в ближайшие два часа. Остальное, господин генерал, назначено будет при встрече. До свиданья, господа. До скорого приятного свидания, — улыбнулся Балк, кивнул, щёлкнул каблуками, повернулся и зашагал к выходу. Шумилов и Нахабцев вскочили было, чтобы идти за ним, но Карпов отмашкой ладони остановил их.

— Пусть идёт. Никуда он теперь не денется, — с улыбкой проговорил он, когда шаги немца затихли на улице.

— Пётр Петрович, — шагнул к генералу Нахабцев. — Как прикажете вас понимать? Что это за церемония со сдачей? Разумеется, ваши приказы не обсуждаются, но это… — он негодующе покачал головой.

— Этого не поймут, господин генерал-лейтенант, — поднялся со стула Шумилов.

И две пары усталых, воспалённых глаз вопросительно и вызывающе уставились на Карпова. Тот вздохнул.

— Без болтовни, ребятки. Коротко, — надтреснуто, еле слышно заговорил он. — Вы слышали о прекращении огня? Вот то-то. Только этого мне от него и надо. Любой ценой. Как только это случится, все, кто может двигаться и владеть оружием, кому дорога жизнь, покидают позиции и в наименее защищённых у красных местах прорываются из города. Спасутся не все. Но это лучше, чем поголовная гибель. Сдаваться Балку вместе со мной не советую никому: это смерть. Ваша задача, ребята, разъяснить всё это людям как можно доходчивее. Разработать несколько вариантов прорыва и отдельными группами уходить. Задача ясна? — строгим голосом спросил Карпов.

— Так точно… — негромко отозвался Нахабцев. — Но вы, Пётр Петрович… Вы вполне можете уйти вместе с нами. К чему жертвовать собой и кланяться этой немецкой собаке? Прекратит огонь — и будет с него, нечего благородничать, пусть дальше сам с красными объясняется…

— Нет, Алёша, — покачал головой Карпов. — Балк не дурак. Он раскусит обман и пойдёт на попятную. Да и стар я, ребята, по лесам-то бегать. У каждого своя доля. Повластвовал — плати. Всё справедливо, ребята. Справедливо… — и застыл невидящим взором на задымлённой улице в выбитом окне. Вздохнул, опомнившись.

— Ну… Шагайте!

Офицеры повернулись, сделали несколько шагов по коридору, неуверенно приостановились, обернулись. В глазах тоска и ошеломление.