Татьяна Назаренко - Минос, царь Крита

Корабль подходил к берегу, когда он припудрил серебряной пылью тронутые сединой волосы на висках и лбу, отошел, оценивающе посмотрел на творение своих рук и, оставшись довольным, с поклоном протянул мне зеркало. Я мог бы и не смотреть. За всю свою долгую жизнь у меня не было более искусного брадобрея, который, к тому же, обладал еще и мастерством банщика. Я все время поражался, как эти сильные, крепкие, короткопалые руки способны не только без устали разминать утомленное тело, но и создавать совершеннейшую красоту при помощи сурьмы, пудры, румян, притираний и каленого прута для завивки. Ему не требовалось подробно растолковывать, как я должен выглядеть. Он, словно художник или скульптор, каждое утро создавал облик богоравного царя, сообразный моменту.

Сейчас я выглядел достойным сыном Зевса, величественным, милосердным, щедрым. И счастливым мужем божественной супруги. Таким знали меня на Паросе.

Восторженный гул голосов донесся до моего слуха. Жители ликовали, встречая меня. Сначала нестройные, выкрики постепенно сливались, и я уже мог разобрать слова:

Я любил этот каменистый небогатый остров, на котором меня впервые назвали царем, и в конце каждого Великого года моего правления [45] Великий год — срок примерно в 9 лет, который и лежит в основе периодизации правления Миноса. Начало великого года приходится на день весеннего равноденствия. , объезжая подвластные мне земли, начинал свой путь с Пароса. Было ли мое царство могущественно и грозно или, как сейчас, слабело и крошилось, словно пересохшая пресная лепешка, но здесь меня любили и считали почти богом. А еще я любил Парию. Они похожи друг на друга — земля и ее хозяйка. Поля Пароса неплодородны, и тело Парии сухо и жестко, стан тонок, словно у девочки-подростка. Кожа и волосы ее белы, как мрамор, которым так богата эта земля. Обликом она схожа с миртом, чья прелесть не бросается в глаза, но, вглядевшись, ты невольно поражаешься изяществу этого колючего, жестколистного кустарника, столь обильного в горах Пароса. Такова моя божественная жена.

О, Афродита Анадиомена [46] Анадиомена — рожденная из пены, эпитет Афродиты. , как же я по ней соскучился!

Мой «Скорпион» мягко ткнулся выступающим вперед килем в песчаный берег. Нергал-иддин, наряженный по случаю торжества в алый мисофор, начищенный до зеркального блеска шлем со страшным косматым гребнем и усаженный позолоченными бронзовыми пластинами доспех, ужасный и грозный, словно Арес, распахнул завесы в моей палатке.

Я вышел из прохладного лилового полумрака, сощурился на солнце. Бывают перед самым началом зимы такие ясные, умиротворенные дни, когда Гелиос уже умеряет свой яростный нрав, и дает свет и тепло, но лишь согревает, а не палит нещадно. Радостный день, под стать моему сегодняшнему расположению духа.

Я окинул взглядом затопленный пестрой людской толпой берег, вскинул руку в приветственном жесте.

— Ми-нос! Ми-нос! Ми-нос!!! — надсаживалась в восторге толпа.

Напротив моего корабля возвышался раскрашенный в алое и золотое паланкин владычицы Парии. Красные занавеси трепетали на ветру, словно языки пламени. Сама хозяйка острова стояла рядом, похожая в белоснежных одеяниях на статую, искусно вырезанную из мрамора. Увидев меня, она плавно изогнула девически-тонкий стан в изящном поклоне. Басилевс [47] Басилевс — царь. Здесь применяется в значении «царь земли, подчиняющейся на правах союзничества и платящей дань более могущественному государю — анакту Крита». Пароса Эвримедонт, его братья Нефалион, Хрисей и Филолай — высокие, чернобородые, с могучими руками, оплетенными синими венами и покрытыми густой, курчавой шерстью, звероватые, настоящие титаны — и обликом, и по нраву, но столь горячо любимые мной, державшиеся на почтительном расстоянии от своей божественной матери, тоже согнули могучие спины.

Осыпаемый благовонным дождем цветов, я спустился по сходням. Проворные, нарядные рабы поспешно постелили мне под ноги широкий, длинный, до самого паланкина хозяйки, ковер, и я, ступая по нему, приблизился к божественной Парии. Обнял бессмертную нимфу, отвечая на приветствие. Толпа разразилась торжествующими воплями. Когда они, наконец, стихли, я выпустил владычицу острова из объятий.

— Великий анакт Крита и Пароса, богоравный Минос, сын Зевса! — звучно произнесла Пария. — Я и наши сыновья приветствуем тебя, наш повелитель. Сердца жителей острова наполняются радостью, едва твоя ременнообутая нога ступает на берег. Благодать нисходит на Парос вместе с тобой, возлюбленный мой супруг, великодушием Зевсу подобный.

— Благодарю, о, божественная супруга моя, — произнес я. — Сердце мое наполняется радостью, когда я вижу тебя, бессмертная, наших сыновей и их народ в благополучии и изобилии. Ведаю, мудростью своею ты сберегаешь сей остров от бед и войн.

Тем временем к нам приблизился Эвримедонт. Почтительно поклонившись матери и дождавшись ее безмолвного разрешения, он приветствовал меня и, оскалив в радостной улыбке крепкие, как у волка, зубы, произнес:

— О, богоравный анакт Крита и мой мудрый и могущественный отец! Во дворце все готово, чтобы принять тебя, скиптродержец. Почти наш дом своим присутствием, и пусть частица благодати, которой ты, о, любимец Зевса, полон, снизойдет на нас.

— Да хранят боги тебя и землю твою, благородный Эвримедонт, — провозгласил я в ответ. — Да будет удача с тобой, отважный, и да пошлют олимпийцы благополучие моим детям и их народу. Я принимаю ваше гостеприимство.

И мы с божественной супругой проследовали в паланкин. Пария устроилась на маленькой скамеечке, богато украшенной слоновой костью, возле моих ног, взмахнула тонкой, гибкой рукой, повелевая опустить полог. И, когда потоки тонкого виссона скрыли нас от глаз толпы, нежно обвила руками мои колени. Я невольно залюбовался ею, такой свежей и юной, несмотря на прожитые годы, и такой беззащитной, несмотря на невероятное могущество.

— Я рада видеть тебя, о, богоравный супруг, — голос ее был подобен журчанию горного ручейка. — С той поры, как ты стал царем на этом острове, сами оры [48] Оры — богини, дочери Зевса и Фемиды, доброжелательные к людям, упорядочивающие жизнь смертных: Эвномия (добрый порядок), Дике (справедливость), Эйрена (мир). Также иногда называют четырех ор — олицетворение времен года. Афиняне чтили под именем ор Ауксо — произрастание, Талло — цветение и Карпо — плодоношение. поселились на нем. Я знаю, по издавна заведенному обычаю сегодня будут принесены жертвы в честь Зевса, а завтра мы почтим мудрых сестер Айрену, Дике и Эвномию. Едва я заслышала, что твои крутобокие корабли направляются к острову, как повелела собрать сто лучших годовалых тельцов для приношения твоему божественному отцу. А для хранительниц законов и порядка отобраны три телки, белые, без единого пятнышка.