Марта Холл Келли - Девушки сирени

– Кстати, сегодня на прием приглашены только пары, – заявила Джинкс. – Я была в восторге, когда прочитала это в программке. Есть же какие-то границы для филантропии.

– В твоем доме – да, – отрезала я.

– Кэролайн, не все способны распинать себя на кресте и скорбеть, как твоя мама. Есть такой тип любителей поносить власяницу, они и счастливы, только когда появляется возможность помочь бедным и сирым.

Бетти начала переминаться с ноги на ногу.

«Растаптывает новые лодочки из крокодиловой кожи? Или неприятно слушать, как унижают мою маму?»

– А как поживает Большая Лиз? – поинтересовалась я. Джинкс назвали Элизабет в честь матери, которую стали звать Большая Лиз, чтобы не путать мать с дочкой. Надо сказать, прозвище было ей впору. – Вернулась с ранчо? Кстати, «Слендрелла» начали продавать курсы для похудения по почте.

– Ей нравится в Саутгемптоне, – ответила Джинкс. – Мюрреи показали ей «Джин Лейн». Они там все расчистили. А было просто ужасно. Крыша практически обвалилась.

– Рада за них, – сказала я.

– Так грустно, что вам пришлось его продать, – язвила Джинкс. – И все из-за твоих слабых легких.

– Бетти, вам не пора занять свои места? – спросила я.

– Бедняжка, тебе не подходил воздух Саутгемптона. А я обожаю этот соленый воздух, который Атлантика приносит от самой Африки.

– Прекращай, – сказала Бетти.

– Получается, твои родители переехали в Коннектикут из-за тебя? – не унималась Джинкс.

Интересно, что будет, если я врежу ей прямо на глазах у всех? Так было бы хорошо залепить пощечину по жирной щеке.

– Да, – подтвердила я.

– Какая ирония, не правда ли.

– Джинкс, серьезно, хватит, – сказал Бетти.

– Ирония судьбы, потому что в результате пострадали легкие твоего отца. На самом деле это трагично.

– Сожалею о твоей утрате, – проговорила Киппер.

– Это было давно, но спасибо, – отозвалась я.

– Представляю, как тебя мучило чувство вины, когда он лежал там, в ваших апартаментах, и вы ничем не могли ему помочь. – Джинкс очень талантливо изображала сочувствие. – Я даже само слово «пневмония» слышать не могу. И ты, думаю, тоже. Просто ужасное слово.

У Бетти хотя бы хватило такта отвернуться.

– Прошу меня простить, но я должна идти… – попрощалась я.

Большую часть игры я поедала креветки просто в неприлично большом количестве. Потом изображала заинтересованность, пока корпоративный юрист рассказывал о том, что служанка его супруги одевается лучше его супруги и какие у него из-за этого проблемы. Но сама все это время думала о том, как отплатить Джинкс.

Наконец прозвучал гонг. Я прошла в библиотеку и собрала со столов карточки. Напряжение было физически ощутимым. Пожалуй, по уровню азарта с участницами турнира могли сравниться только брокеры с Уолл-стрит и бразильские борцы джиу-джитсу.

Гости переместились ближе к доске подсчетов. Они толкались, теснили друг друга, но при этом пытались делать вид, будто их не волнуют результаты турнира. Джинкс стояла в компании Киппер, Бетти и Пру. После напряженной игры она выглядела как потрепанный каталог «Бергдорф» на встрече выпускниц Смит-колледжа.

– Бетти, как прошла игра? – спросила я с намерением наладить отношения.

– Ну, Пру повезло в «шлем».

– Пру, я думаю, мы тебя обошли, – заявила Джинкс.

Я помахала стопкой карточек:

– Посмотрим.

– Ты ведешь счет? – удивилась Джинкс. – Пусть кто-нибудь потом перепроверит. Еще ошибешься.

– Не волнуйся. Разве вас с Киппер может кто-то обставить?

Я со стопкой карточек удалилась в дамскую уборную, оснащенную позолоченными кранами в форме лебедя, которые могли вызвать зависть даже у Марии-Антуанетты, и занялась подсчетом.

Пара Джинкс и Киппер оставила далеко позади пару Бетти и Пру.

Прозвучал гонг сбора, и я поспешила в библиотеку. Миссис Кастер и миссис Вандербильт стояли возле доски подсчета. Вандербильт в волшебном платье и тюрбане из тафты стального оттенка сверкала бриллиантами старой огранки. У нее на щеках играл румянец, только я не могла понять – от шампанского или от напряжения, которого требовала роль хозяйки на приеме?

– Итак, дорогая, кто у нас победитель? – спросила миссис Кастер. – Боюсь, у нас нет времени на перенос результатов на доску.

Я передала ей стопку с карточкой победителей наверху. Миссис Кастер показала карточку Вандербильт, и они обменялись улыбками. Я отошла назад, а миссис Кастер ударила в гонг. Гости потянулись в библиотеку. Мужчины в вечерних костюмах уступали дорогу мужчинам в военной форме, и все вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть действо у доски подсчета.

– Для меня огромное удовольствие объявить победительниц сегодняшнего турнира, – сказала миссис Вандербильт. – Двадцать тысяч долларов в фонд Красного Креста – мой покойный супруг счел бы это достойным прощанием с нашим старым домом.

Гости захлопали, Джинкс с Киппер протиснулись в первый ряд.

– И еще пять тысяч фонду, которому выпадет удача. Я знаю, вам не терпится услышать имена наших победительниц. Они вправе назвать себя лучшими из лучших, и поэтому не стану тянуть. Итак, встречайте…

Барабанная дробь.

Джинкс взяла Киппер за руку и шагнула вперед.

– Миссис Элизабет Стоквелл Мерчант и миссис Пруденс Вандербильт Олдрич Боулс.

Миссис Кастер швырнула оставшиеся карточки в камин. Бетти и Пру пробились через толпу гостей. Миссис Вандербильт вручила чек совершенно обалдевшей Бетти.

– И за какой же фонд сегодня играли наши победительницы? – спросила Вандербильт.

– За близкий моему сердцу. – Бетти приложила руку к груди. – Фонд французских семей Кэролайн Ферридэй.

Вежливые хлопки быстро переросли в громкие аплодисменты. Миссис Вандербильт смахнула слезу. Бетти улыбалась, и я поняла, что «заноза обиды» успешно извлечена.

Гости окружили победительниц, а я против течения пошла к выходу, скорее вдохнуть свежего ночного воздуха.

По пути натолкнулась на Джинкс с Киппер.

– Примите мои соболезнования.

– Ты никогда не была сильна в математике, – бросила Джинкс. – Но я, пожалуй, не стану об этом распространяться.

– Спасибо, очень на это надеюсь.

Выйдя на улицу, я встряхнулась, чтобы избавиться от уколов совести.

Итак, я повела себя нечестно. Ради подруги. Постаралась занять голову мыслями о том, сколько хорошего мы с Рожером сможем сделать на эти пять тысяч.

В тот вечер я возвращалась домой с легкой душой. У меня словно груз с плеч свалился. Груз, который уже давно пора было сбросить. Наконец-то я увидела этих людей во всей красе. За несколькими исключениями, это было сборище бездельников, любителей подольше поваляться с утра в постели, большинство из них исчерпали кредиты в банке или в лучшем случае вынуждены были урезать расходы. Буфет «Мейдстон клаб» и клюшки на пятнадцатой лунке Пеббл-Бич – вот и все их интересы. Они закидывают в себя канапе и одновременно распекают лакея за осколок панциря в лобстере. Джинкс оказала мне услугу – она освободила меня от каких-либо обязательств по отношению к светскому обществу Нью-Йорка, а заодно и от страха быть исключенной из этого общества.