Лев Жданов - По воле Петра Великого: (Былые дни Сибири)

Но недалеко был убран труп. Высокую виселицу поставили на ближней площади, и туда подвесили снова полусгнившие останки бывшего всемогущего царя Сибири... Народ с ужасом и отвращением глядел на это варварское зрелище...

В Сибирь хотел послать останки Пётр, чтобы там, в Тобольске, повисели они до окончательного распада на устрашение тамошним ворам и казнокрадам.

Но уж коснуться нельзя было трупа, не только везти за тысячу вёрст.

И тогда на рогожах перенесли эту груду гнили и костей, поместили на том же каменном столбе, где ещё раньше водружены были на спицах и дотлевали теперь головы преступников, казнённых по делу царевича Алексея...

Испуганная, вскинулась среди ночи Агаша, почувствовав во сне, что кто-то стоит у её постели.

— Хто тут?! — громко крикнула она, различив в полумгле чёрную, высокую постать, склонённую над ней.

— Тише, я... Аль не узнала? — прозвучал знакомый голос.

— Серёжа!.. Откуда? Жив... Господи!.. Два года не было... Я уж думала...

— Радовалась, што не вернусь, как и твой князь-старичина... А ты тут?.. Я, слышь, всё знаю... И нынче шёл, думал, застану с тобою энтого... красавчика Феденьку, офицерика щёголя пригожего... Ну уж тогда бы...

Не договорил Задор. Но вся задрожала девушка.

— Убить его хочешь! За што?.. Господи!..

— За то, не ходи пузато, не сиди на лавке, не гляди в оконце... в чужое ошшо! Да и не убил бы я ево, нет... А помаленечку, по кусочкам бы тельце белое, дворянское, холёное строгать бы стал тупыми ножами... Деревянной пилою распилил бы после пополам... А тебя заставил глядеть на забаву... Да и попу-батьке от меня не поздоровится, што дочку-шлюху унять не умеет...

— Што ты!.. Как смеешь?..

— Как смею?.. Дура! Не смел бы, не сказал бы... Я не зря два года пропадал! За мною такая сила стоит... Свисну — и не то ваш дом, Тобольск целый по брёвнушкам разнесут, подпалят мои люди со всех четырёх концов и выйти никому из пожарища не дадут!.. Не только свои, и калмыцкие народцы, и киргизы меня слушать станут, ежели я их на доброе дело, на разграбление города поведу... На Томский городок и то уже пять тысяч косорылых войной идти изготовилось. От меня знаку ждут. Да я их попридержу пока... Иное я решил теперь повершить... Старое, большое дело доделать хочу...

— Старое дело?..

— Али забыла! Какая ты ныне стала беспамятная!.. Ласки барича ум отшибли, зацеловал девку навовсе!.. Ха-ха-ха...

— Оставь, Серёжа... Не кори! Ежели и было што... сам подумай... Тебя нету... Слышно, убили тебя коряки, когда бунт у них был... А тут я одна... Знаешь, наше дело женское, девичье... Могла ли я противиться?.. Есть ли сила?.. Ну и...

Слезами залилась она. Не то от мысли о том, как её взяли силой, не то от страха перед этим человеком, который Бог знает чего может потребовать теперь...

— Вот как! Не мил тебе энтот... Феденька-хват... Так, значит... полусилом, полуохотой побаловалась, покуль меня не было! Верить будем, девушка, што правда, коли не врёшь. Да энто скоро объявится... Слушай, за каким я делом к тебе! Для подъёму людей, для того, чтобы волю хрестьянскую сделать, штобы не крепи да цепи, а раздолье привольное узнали души хрещёные... На всё на это денег много надо, кого задарить, чего закупить... Потому, ежели и отымем мы склады ружейные и зелейные тут и в иных городах, всё мало нам будет! А я уж и пути наладил, как получить оружие и припасы воинские из чужих краёв. Только денег надо... А я прослышал, клад великий положил князенька смышлёный перед отбытием своим на муку и на смерть... И про те клады ты знаешь, батько твой и Юхимко-дед... Да я уж был у него.

— У деда?.. Болен он, недужен давно... помирает...

— Помер уж!.. Я было его спрашивать стал... Пригрозил... А он... старый сыч, возьми и помри... тут же, в одночасье... Я тогда к тебе и пробрался... Слушай! Знаешь меня! Не откроешь клада мне — созову своих дружков, вольницу удалую... Всю Салду спалим... Попа запытаю, ежели не скажет... Дружка твово вытяну из пасти у чёрта, не то из его жилья в Тобольске... При тебе замучаю... Ежели ты сейчас не скажешь, как взять добро гагаринское?..

Громкий весёлый смех, которым разразилась девушка, поразил даже Задора.

«С ума сошла от страху!» — мелькнуло у него в уме.

Но Агаша, весело смеясь, вдруг притянула его к себе, крепко обняла, жарко зашептала:

— Глупый... милый!.. Столько не видались... а он пугает раней всего... О кладах выпытывает... Да... ты обойми лучше... Приласкай... Ждала ведь как... истомилась вся!.. Ночей не спала... Вот и в сей час... Тебя во сне видела... а ты и разбудил... Брось... целуй! Обнимай! Тебе ли не скажу?.. Всё укажу, нынче же... Особливо для дела для такого. А ты меня не покинешь после?..

— Кралюшка! — искренно обрадованный, полный страсти и восторга, зашептал Задор, сжимая крепко до боли в объятиях девушку. — Тебя ли кину! Сказывал и опять говорю: первою жёнок» будешь... Царицей сделаю... Кралюшка...

Стиснув чубы, крепкими поцелуями отвечает девушка на бешеные ласки друга...

Со свечами в руках стоят Задор и Агаша в недрах могильного холма, в первом подземелье.

Озирается Задор: пусто кругом.

— А где же клады?..

— Здесь, здеся, миленькой... Вот, я свечу подержу, а ты маленьким ломом нажми, посунь кверху энту, середнюю доску в той двери тяжёлой... Потом я подержу ломик, а ты и потяни посильнее за кольцо... Дверь раскроется... А та мо...

Не слушает Задор. Охваченный лихорадкой ожидания, чуя, что ещё миг — и огромные богатства станут его добычей, вонзил он острый конец лома в указанное место, при поднял бревно — запор. Всею силой помогать стала ему теперь Агаша, придерживает на весу тяжёлое бревно, ушедшее немного кверху...

Потянул, раскрыл дверь Задор. Пахнуло тлением из второго подземелья. Но он ничего не слышит, выхватил одну свечу из рук Агаши, зажёг ещё пару, чтобы осветить всю пещеру, заставленную сундуками с золотом и серебром... И вдруг блеск золота из двух каменных гробов ударил ему в глаза.

Кинулся туда хищник и даже замер от восторга. Ему хорошо известна цена этих редкостных вещей, огромных самоцветов... Схватил он в охапку всё, что лежало в первом гробу, и кинул за дверь... к ногам девушки, которая следила за каждым его движением... То же самое он повторил и с сокровищами, лежащими в другом гробу. Потом потянул один небольшой ящик, с огромной натугой поднял его на грудь и кинул у самой двери, только поправее, чтобы не стоял помехой, когда потащит он другие ящики и сундуки...

Но, взявшись за второй ящик, Задор понял, что не справится с этим грузом. Тогда, схватив свой ломик, он с сокрушающей силой обрушил удар на крышку тяжёлого ящика. За ним второй удар прогрохотал по сундуку... И, словно отзываясь ему, грохнула тяжёлая дверь, отпущенная Агашей, захлопнулась, заключив в древней, ограбленной, поруганной могиле оскорбителя мертвецов...