Юрий Трусов - Золотые эполеты

Но тут случился все же непредвиденный конфуз. Дело было в том, что награжденный не терпел никакого лицемерия и фальши. У сурового и честного моряка не было в характере склонности к придворной неискренней любезности. И когда через неделю уже другой посланец царя, новый флигель-адъютант, прибыл передать царские поздравления Нахимову, Павел Степанович не выдержал. Царский посланец прибыл на бастион как раз в то время, когда там ощущалась нехватка боеприпасов, а сам Нахимов был ранен. И тут он высказал царскому посланцу все, что он думает о любезностях императора. Вытирая пот с лица платком, Нахимов сказал:

— Не надо нам поклонов. У нас порядка нет-с! Да, да, порядка нет. Нам снаряды нужны, а не поцелуи…

Нахимова, взвалившего на себя после гибели Корнилова обязанности по обороне Севастополя, царские милости и награды мало интересовали. Он жил буквально одним — стремлением отстоять от врага осажденный город. Город, который был для него, как и для его друга Корнилова, дороже собственной жизни. Нахимова приводили в отчаяние беспорядки в организации тыла, снабжении воинов продовольствием, боеприпасами, всем самым необходимым, от чего зависела боеспособность защитников Севастополя. Не хватало пороха. Не хватало сухарей. Вместо этого царь прислал Нахимову новое верховное начальство — командующего гарнизоном, генерала Остен-Сакена и, в конце концов, заменил Меньшикова новым главнокомандующим, Михаилом Дмитриевичем Горчаковым. Оба эти его начальника отличались осторожностью и бездарностью, ничем себя не проявили как полководцы. Офицеры и матросы их никогда не видели на поле сражения. Даже не подозревали об их существовании. Если предшественника Горчакова — Меньшикова защитники Севастополя еще знали с самой нелестной стороны, и он у них получил известность под кличкой Изменщиков, то Остен-Сакен и Горчаков, хотя и были старше Корнилова и Нахимова по возрасту и пережили их на много лет, но никакой доброй славы не заслужили. У них было лишь одно ценное качество — они не мешали деятельности таких настоящих руководителей обороны, как Нахимов, Тотлебен, Истомин.

Прибыли также два младших сына царя — великие князья Николай и Михаил, которых император посчитал необходимым прислать в крымскую армию. Присланы были эти великие князья как представители царского дома, в подражание членам императорской семьи и королевской фамилии, которые находились в армиях агрессора, потому что во французской армии находился двоюродный брат императора Наполеона III, а в английской — родственник королевы герцог Кембриджский.

Великие князья, хотя и порядком отнимали время у Нахимова, все же не мешали ему каждый день появляться на бастионах, укреплять их, отражать атаки непрестанно штурмующего неприятеля.

А над городом продолжала стоять черно-алая, дымная, удушливая, грохочущая пушечной пальбой мгла. К ней уже жители стали привыкать.

Нахимов считал, что в обороне Севастополя должен принимать участие и Черноморский флот. Хотя по приказу Меньшикова часть кораблей была затоплена, но в боевом строю оставались еще суда. Среди них и все пароходы-фрегаты. Павел Степанович готовил неожиданный удар по противнику с моря. 27 ноября он поручил капитану второго ранга Бутакову на пароходе-фрегате «Владимир», совместно с капитан-лейтенантом Рудневым, командиром парохода «Херсон», атаковать неприятельские корабли и его береговые позиции. Меткий огонь обоих русских фрегатов нанес большой урон противнику. А «Владимир» даже обратил в бегство и долго преследовал английский винтовой пароход, загнав его в песчаную бухту. Англичанину удалось все же бежать. Тут сказалось его техническое превосходство. Пользуясь большей скоростью, английское судно спаслось, уйдя под защиту других кораблей-агрессоров. Нахимов был восхищен блестящей атакой «Владимира», которым управлял в бою находчиво и смело Григорий Иванович Бутаков, произведенный за такой бой в адмиралы. Видя безуспешность погони, уже под выстрелами вражеских кораблей он положил «лево руля» и продолжал огонь по бежавшему противнику до тех пор, пока его выстрелы были действенны (из рапорта об этом бое).

«Быстрый и меткий огонь наших двух пароходов, — вспоминает Нахимов, — произвел смятение как на берегу, так и в бухте. На одном из английских кораблей показался из-под палубы в большом количестве пар. Это указывало, что у судна был пробит паровой котел».

Свое донесение высшему начальству адмирал заканчивает многозначительно: «Молодецкая вылазка наших пароходов напомнила неприятелю, что суда наши, хотя и разоружены, но по первому приказу закипят жизнью; что метко стреляя на бастионах, мы не отвыкли от стрельбы на качке; составляя стройные батальоны для защиты Севастополя, мы ждем только случая показать, как твердо помним уроки адмирала Лазарева» [43] 1 См. ЦГИА — фонд 722, д. 177, рапорт 587, ноября, 27 дня 1854 г. .

Адмирал Нахимов был верен идее своего друга адмирала Корнилова. Он тоже считал, что Черноморскому флоту по плечу разгромить во много раз сильнейший англо-французский флот и тем самым освободить Севастополь от осады и уничтожить полчища интервентов в Крыму. Но царских чиновников и придворных, да и самого самодержца, было невозможно убедить. Вельможному бюрократическому окружению царя просто были чужды и непонятны мужественные, энергичные планы верных учеников прославленных флотоводцев Ушакова, Лазарева. Была чужда и непоколебимая вера в непобедимость матросов и солдат России, которые исповедовали Корнилов и Нахимов. План Нахимова царским военным чиновникам казался отчаянно-безумным. Чиновных бюрократов этот план просто пугал. Они шепотом называли Нахимова худородным, их раздражали его постоянные острые выступления против воров-интендантов, наживавших миллионы на поставках гнилых продуктов, негодного обмундирования и военного имущества защитникам Севастополя. Этим вороватым хищникам оборона Севастополя, в которой гибли тысячи людей, была выгодна.

Моряки, посланные Нахимовым на помощь защитникам бастионов, каждую ночь устраивали вылазки. Старались их проводить в самую ненастную погоду, заставляли интервентов дрожать в траншеях в постоянной тревоге и держать там большое количество войск, изнуряя их бессонницей. Интервенты очень боялись таких неожиданных нападений. Моряки во время внезапных атак показывали сноровку, ловко набрасывали арканы на ошеломленных английских и французских вояк. Этими арканами они вытаскивали из землянок и траншей не только рядовых, но и офицеров. Во время вылазок успешно действовали вместе с моряками черноморские казаки и пластунские отряды. Так, в ночь с 24 на 25 ноября 1854 года черноморские казаки восьмого батальона перехватили на Сапун-горе английский патруль, вмиг его связали и потащили за собой.