Юрий Трусов - Золотые эполеты

— Бонжур, месье.

Жених сначала удивленно поднял брови, но глаза Богданы излучали такую искреннюю радость, что он понял, в чем дело, и, рассмеявшись, поздравил ее с первым успехом в изучении французского языка.

Пробудившаяся в сельской женщине, окончившей до этого всего лишь два класса церковно-приходской школы, тяга к знаниям, к культуре была настолько сильной, что помогла ей одолеть то, чего она страшилась больше всего, — разлуки с женихом. Богдане захотелось продолжить восполнять пробелы в своем образовании.

Ей хотелось во всем стать похожей на уже немолодую хозяйку усадьбы. Она стала воплощением ее идеала: манеры и такт, с которыми Наталья Александровна держалась в обществе, ее вкус, изящество в одежде, ее благородство и доброта, ум, ощущаемые в словах и поступках, — стали примером для Богданы. Хоть в какой-то мере походить на нее мечтала девушка. Не даром Наталью Александровну так любит ее супруг Виктор Петрович. Если и она, Богдана, приблизится в своем облике к этой женщине, тогда можно быть уверенной, что Кондрат никогда не остынет в своих чувствах к ней.

Богдана задумалась. А сейчас? Ну что собой представляет она сейчас? Худенькая, большеглазая, «лупоглазая», как сердито говорила ее мачеха. Да, у нее большие голубые глаза и черные волосы. Наверное, на этом и кончаются все ее внешние достоинства. Нет у нее ни хороших манер, ни умения вести занимательные беседы, пересыпая их французскими фразами. И чует ее сердце, у Кондрата пройдет любовь. Она боялась, что он прозреет, и тогда случится самое ужасное, чего она боится больше всего: он глянет на нее скучными, потухшими глазами. В них уже не будет любви…

Этого нельзя допустить! У нее еще есть время. Есть, с кого взять пример. У нее всегда перед глазами Наталья Александровна. Прекрасная Натали, как называет свою жену Скаржинский, и Богдана должна использовать эту счастливую возможность — усвоить все, что может ей дать благодетельница. Прочитать все книги, что читала она, узнать все, что знает она. Нельзя терять время. Она будет упорно учиться!

Кондрат был очень удивлен, когда его невеста вдруг спокойно заявила:

— Поезжай-ка, милый мой, в Одессу и учись без меня. Ну зачем я тебе там? Только мешать буду! Мне у Натальи Александровны надобно поучиться кое-чему.

Для Кондрата это прозвучало полной неожиданностью. Неотразимый аргумент. Ведь и вправду его будущей жене требовалось многому поучиться. Он не раз замечал ее промахи и ошибки, которые она невольно делала в обществе обитателей усадьбы. И только боязнь обидеть любимую не позволяла ему сказать ей об этом. Конечно, Богдана тысячу раз права, собираясь восполнить пробелы в своем воспитании и образовании. Какая она все же умница, что сама догадалась!.. Разве он имеет право отговаривать ее от этого? Он не знал, что выражение «поучиться кое-чему» было позаимствовано Богданой у хозяйки усадьбы.

Его весьма удивило: еще вчера она плакала и говорила, что никогда не расстанется с ним! Такая резкая изменчивость в ее взглядах вызвала у него ревнивые чувства, он был не только озадачен, потому что знал, как тяжело ему придется переносить разлуку с любимой, но и обрадован тем, что теперь наверняка закончит училище. И вдруг осознал, что его Богдана совсем не такая, как ему представлялось. И какая-то смутная, неясная тревога за нее впервые уколола его сердце.

Виктора Петровича решение Богданы восхитило. Это снимало с него хлопоты об устройстве ее на совместное жительство с Кондратом, а главное — контроль за тем, чтобы она не мешала его воспитаннику учиться. Он не смог удержаться от восклицания:

— Какая благоразумная жена будет у вас, милейший!

Но особенно довольна решением своей воспитанницы была Наталья Александровна. Она посчитала, что желание Богданы остаться в усадьбе — результат ее благотворного влияния на эту милую простушку.

Виктор Петрович интересовался всем, что касалось его воспитанника, хотя тот даже не подозревал об этом.

Заметив его склонность к технике, к обработке металлов, механизмам, Скаржинский решил сделать из него механика, способного применять свои знания в сельском хозяйстве. И он занялся обучением юноши основам агрономии, техники, лесоводству, ирригации, зоотехнике, экономическим расчетам. Юноша оказался на диво способным учеником, умеющим на лету усваивать все, что преподавал ему его наставник. Хорошо занимался он и в Одессе в училище механических наук и ремесел. Казалось, у Кондрата все идет хорошо и у его наставника не может возникнуть никаких проблем. Но они неожиданно появились. И серьезные. Виновником их, как ни странно, оказался сам Виктор Петрович. Сложность заключалась в том, что Скаржинский хотел, чтобы его воспитанник стал не просто механиком, не просто хорошим специалистом, но и мечтателем, способным видеть новое и вводить его в практику земледелия. Короче, он хотел, чтобы Кондрат стал таким же, каким был он сам. В лице своего воспитанника готовил себе достойную смену.

Учеба у Кондрата шла не легко. Виктор Петрович помимо устных занятий еще снабжал своего ученика специальной литературой. Это были объемистые книги — сочинения иностранных ученых на немецком, английском. Скаржинский требовал от Кондрата их внимательно изучать, а словарей, к сожалению, не было. Это сильно огорчало Виктора Петровича.

Как-то он поделился своими мыслями с женой:

— Понимаешь, Натали, юноша этот далеко не тупица. Он даже по-своему талантлив. Помнишь, как я ночи напролет с увлечением постигал содержание книг по земледельческим наукам? Мне даже иностранные языки, на которых они были написаны, не стали преградой, а вот Кондрат…

— Ах, Виктор, Виктор! Неужели ты не видишь разницы между собой и Кондратом? Тебя с детства обучали латыни, иностранным языкам. Твой ум от рождения приучен к научному мышлению, а ты хочешь, чтобы такими же свойства обладал этот юноша?

— Он заканчивает весьма солидное училище. Ты, милая, просто недооцениваешь его образованность. Но главное, — я теперь вижу его способности.

— Не спорю. Пусть он даже талантлив, но… — сделала многозначительную паузу Наталья Александровна.

Вот в этом «но» и заключается его недостаток, — воспользовался паузой Скаржинский. — Он талантлив, но недостаточно пытлив и еще не умеет мечтать.

— Думаю, и тому и другому его все же можно научить.

— Даже мечтать? Ну, знаешь, это слишком. Научиться мечтать нельзя. Это — дар Божий.

Наталья Александровна иронически улыбнулась. Скаржинский рассмеялся:

— Не сердись, но воображение и мечты, согласись, самое прекрасное в человеке. И я хочу, чтобы наш Кондрат сформировался в человека не только практического склада, но и стал бы в какой-то степени мечтателем, чтобы мог заглянуть в будущее.