Леонид Бляхер - Хроники Герода (Перечитывая Флавия)

Герод так и не смог привыкнуть к Ерушалаиму. Слишком многое отдавалось в этом городе болью в сердце. Он гордился городом, но чувствовал в нем себя неуютно. В том месте, где некогда он смог разбить отряды преследователей из парфян и сторонников его врага Антигона, он повелел построить себе новую резиденцию – Геродион. Сооружение, перед которым должен был померкнуть и царский дворец в Ерушалаиме.

Однако главной его заботой и головной болью оставался порт. Точнее то, что в стране не было своего порта, а нужда в нем была. Все больше товаров везли из Иудеи в отдаленные страны, все больше караванов с пряностями и другими продуктами дальних стран шло через Иудею. Торговые представительства Иудеи и дома Герода раскинулись от Понта Евксинского до Александрии и провинции Африка, от Массалии и Норбона в Галлии до поселений в Персидском заливе. И все ниточки сходились здесь, в Иудее, в руках Герода. Да и сам Герод для строительства постоянно закупал лес в левантийских горах и Анатолии, мрамор с островов Эгейского моря. Он приглашал мастеров из Италии и Греции, золото из глубин пустыни. Все это приходилось многие дни везти по суше, а это огромные затраты.

Собственно, тогда, когда он начал строительство Храма, и возникла проблема. Герод и его приближенные не один десяток раз объезжали все побережье страны, отыскивая место для будущего порта. Выбор, в конце концов, пал на небольшую бухту близ финикийского селения Стратонова башня. Ближних людей и даже самых близких друзей и единомышленников Герода выбор удивил. Во-первых, селение это находилось далеко на севере от Ерушалаима, и еще недавно относилось к римской провинции, а не к Иудее. Во-вторых, сама бухта была очень опасной и небольшой. Только небольшие рыбацкие корабли решались пристать здесь.

Но в выборе Герода была своя разумность. Ее он и изложил на совете царя. Новый порт легко соединить удобной дорогой с Самарией и Галилеей, а там дороги и места для стоянок караванов уже есть. Есть и удобные пути до Ерушалаима. Близь нового порта расположены традиционные маршруты торговых кораблей из Александрии в Азию и Грецию, на острова и к понтийскому хлебу, рыбе, боевым коням и рабам. Значит, легче привлечь эти корабли в порт, легче переманить нужных мастеров из Финикии, где столетиями люди живут морем. Главное же, новый порт станет вторым ликом Иудеи. Ерушалаим – город Закона, город, где властвует прошлое. Он должен быть. Прошлое нельзя выбросить за порог, как сношенные сандалии. Но должно быть и иное, будущее, место, где мудрость древнего Закона встретится со страстностью кочевников, силой и порядком, которые несет Рим. И новый порт подходит для этого лучше всего. Из него в страну станут проникать новые люди и новые мысли, новые товары и умения. Себастия, древний Шамрон, уже становится таким местом встречи. Новые дворцы и сады Себастии уже славятся на всю страну и окружающие земли. Но там прошлое еще живо, как жива нелюбовь к Ерушалаиму, подозрительное отношение к его Храму, во имя которого был некогда разрушен древний храм Предвечного в Шамроне. А то, что место не очень удобное, так ведь это дело поправимое.

И закипела работа. Возле рыбацкой деревушки вырос огромный лагерь, где десятки тысяч людей, день и ночь создавали рукотворное чудо. Подводные камни разбивали, дно углубляли. Сами камни лодками свозили к границам будущего порта. Из Рима были выписаны мастера, умевшие создавать раствор, застывающий и в воде. Основу для него брали в Мертвом море, возникшем в мир гнева Всевышнего.

Постепенно из воды выступали мощные стены волнорезов, границы отделяющие порт от открытого моря, защищающие суда от ветров и непогоды. Границы порта были определены так, чтобы риск быть вынесенным на скалы или к мели были самым малым. Глубокая вода вела в гавань. Пока в море создавалась рукотворная гавань, дополняя то, что создано Всевышним, на берегу тоже шли работы. Удобные причалы для кораблей, даже самых больших, места, где можно выгрузить и хранить товары, дороги от причалов до складов. Все это, как по велению волшебника возникало на пустынной окраине.

Герод с той частью своего двора, где ценились не интриги, а умения, почти переселился в Себастию. Впрочем, сам он забыл, что значит жить под одной крышей, превратившись в кочевника. Уже совсем не юный. В волосах седины уже больше, чем смоли, глаза покраснели от постоянного недосыпания. Но горели они все тем же огнем, все той же страстью, поглощавшей его, дающей ему силы. Герод метался между гигантскими стройками в Ерушалаиме и Себастии, в новом порту, названном им в честь правителя мира Кесарией. А помощников становилось все меньше. Тихо ушел из жизни в окружении детей, внуков и правнуков верный Барух, до последнего дня старающийся держать в своих руках дела дома. В далекой Александрии скончался брат Ферарос. Теперь там ведут дела его потомки. Герод успел прибыть к его ложу, последний раз повиниться перед ним, за все вольное и невольное зло, что причинил ему в жизни. Братья виделись не часто, но любили друг друга. И теперь в час последнего прощания перед вечностью старались заново пережить то время, когда они были вместе, когда жив был их отец, Антипатр.

Симон занял место Баруха возле царя и главы дома. Только, если Барух был мудрым и веселым, то Симон постоянно ворчал. Когда Герод изложил свой план строительства порта на месте бедной деревушки с мелкой гаванью для лодок, Симон причитал неделю, что царь и раньше был не особенно умен, а теперь и вовсе сошел с ума, и решил пустить по миру и свое царство, и его Симона, несмотря на то, что тот теперь его родственник. Впрочем, несмотря на постоянное нытье, к которому Герод за много лет привык, Симон был незаменим во всем, что касалось подсчетов, организации поставок, сведения концов с концами. У него всегда где-то были припрятаны какие-то запасы «на черный день». Это спасло и страну, и самого царя в трудный год, когда хлеб не уродился, а скот падал так кучно, что поля покрывались телами мертвых животных. Голод в тот год обрушился на Иудею.

Но все золото и серебро уже ушло на закупку мрамора и дерева, на строительство Ерушалаима и Себастии, прокладку дорог и каналов. Главное же, очень много средств ушло на перестройку Масады, древней крепости на краю пустыни. Конечно, скоро ждали поступлений, но пока денег не было совсем. Ну, почти совсем. Именно тогда Симон стеная и хныча, что теперь уж царь совсем себя разорит, провел Герода в дальнюю комнату дворца. Долго копался в связках ключей, продолжая причитания про бедного Симона и царя, который решил его разорить. Наконец, достал нужный ключ, отпер дверь и… Герод застыл.

Комната до самого верха была завалена золотой и серебряной посудой, кубками и цепями из драгоценных металлов. Этого было очень и очень много. Его хватило, чтобы закупить хлеб и скот, накормить всех бедствующих, дождаться поступлений средств от торговли.