Дмитрий Гусаров - Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности)
- Название:Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1981
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Гусаров - Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности) краткое содержание
В романе «автор тщательно исследует сдвиги в моральных представлениях нашего современника, духовные человеческие ценности» — так писал один из критиков, Е. Такала.
В основу повествования о Петре Анохине легла героическая судьба верного сына революции. Все произведения отличает острый, динамично развивающийся сюжет.
Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Подсудимый! Понятна ли вам суть обвинения? — спросил генерал и, помедлив, пояснил: — Вы обвиняетесь в том, что, задумав лишить жизни жандармского унтер–офицера Иванова за то, что последний раскрыл много политических преступлений, вы 11 августа в Петрозаводске нанесли ему с указанной целью финским ножом удар в шею, чем, однако, не причинили ему вреда по обстоятельствам от вашей воли не зависевшим. Признаете ли вы себя виновным?
— Да, я хотел убить жандармского сыщика Иванова.
— Подсудимый признал свою вину, — объявил генерал и, обернувшись сначала к прокурору, потом к защитнику, спросил: — Встречают ли стороны надобность в проверке доказательств?
— Прошу допросить свидетелей Иванова и Ишанькина, — сказал прокурор.
— Иванова прошу допросить в качестве пострадавшего! — возразил защитник.
Вышла недолгая заминка. Суд, посовещавшись, все же решил и Иванова, и Ишанькина допрашивать в качестве свидетелей.
— Заявляю протест! — поднялся адвокат. — Иванов является в первую очередь пострадавшим, и суд должен признать его в качестве такового.
— Протест несвоевременен! Список свидетелей был вручен обвиняемому около месяца назад, и он был согласен с ним… Пригласите в зал свидетелей!
Ввели свидетелей. Председатель суда задал вопросы о их личности, вероисповедании и нет ли у них особых отношений с обвиняемым. Потом священник привел свидетелей к присяге, Ишанькина удалили из зала, а Иванов стал давать показания.
Он повторил слово в слово все то, что показывал и следователю Чеснокову, и подполковнику Самойленко–Манджаро.
Петр не видел Иванова с того памятного вечера. Помимо того, что сегодняшняя их встреча сулила очень мало хорошего для Петра, ему было как–то особенно обидно, неловко и даже стыдно сидеть перед ненавистным филером в жалком положении подсудимого. Конечно, Иванов — пешка. Что значит он в сравнении с этими генералами и полковниками! Все дело в них! Им дано судить, решать судьбы, держать в повиновении таких, как Иванов! Или таких, как эти два застывших по бокам жандарма, которые, по своей тупости и довольству, сами не знают, что творят. Прикажи им рубить шашкой — они зарубят, прикажи отпустить на волю — тут же отпустят и даже удивятся. Таков же и Иванов, только еще хуже, так ка не простой холоп, а холоп–ищейка…
— Имеются ли у обвинения вопросы к свидетелю Иванову? — спросил генерал.
— Не имеется, — ответил прокурор.
— А у вас, господин защитник?
— Да. Скажите, господин Иванов, вы служите в жандармском управлении в должности филера?
— Так точно–с.
— В чем же состоят ваши обязанности?
— Наблюдать за неблагонадежными элементами.
— Вам дают задание по наблюдению или вы сами решаете, за кем наблюдать?
— Когда как–с. Чаще всего мы имеем задание…
— Точнее. Имеете ли вы право без распоряжения начальства устанавливать за человеком наблюдение?
Иванов замялся, растерянно посмотрел на судей, на прокурора и молчал.
— Я жду ответа, свидетель.
— О всех замеченных неблагонадежных лицах или действиях мы докладываем начальству.
— На следствии вы заявили, что до 11 августа обвиняемый Анохин ни в чем подозрительном не замечался, не так ли?
— Так точно–с.
— И вместе с тем, как явствует из ваших сегодняшних показаний, вы вели за ним постоянное наблюдение. Было это или нет?
— Никак нет–с. Анохин лишь замечался с неблагонадежными элементами, за которыми велось постоянное наблюдение.
— Кто эти неблагонадежные элементы?
— Лева Левин и Давид Рыбак.
— Господа судьи, — обратился защитник. — Прошу отметить. После инцидента 11 августа указанные Лева Левин и Давид Рыбак были привлечены к жандармскому дознанию, арестованы и за неимением каких–либо компрометирующих их фактов, освобождены из–под ареста… Скажите, свидетель! Как часто вам доводилось встречать или видеть Анохина до покушения?
— Почти каждый день–с.
— Где?
— На улице–с. Он работал разносчиком газеты.
—– Он, как вы утверждали на следствии, знал о том, что вы служите филером?
— Так точно–с. Он приносил газету в жандармское управление и часто встречал нас там.
— Как вы считаете, свидетель, могло ли у Анохина, который, по вашим собственным утверждениям, не являлся неблагонадежным, создаться в результате только что сообщенных фактов мнение, что вы постоянно ведете за ним наблюдение?
— Не могу знать–с.
— Господин председатель, считаю, что вопрос защитой поставлен в наводящей и потому неправильной форме, — заметил прокурор.
— Да–да. Формулируйте вопросы конкретней, — согласился генерал, недовольный затяжкой процесса.
Все — и прокурор, и члены суда, и адвокат, — знали, что дело Анохина уже решенное, что никакие новые факты не изменят сущности приговора. Статьи 18 и 31 «Положения об охране», предусматривавшие «нападение на чинов войска и полиции и на всех должностных лиц при исполнении ими обязанностей службы», требовали наказания в соответствии с 279 статьей Свода военных постановлений, а это означало смертную казнь.
Поэтому процесс не представлял никакого интереса и с точки зрения юридической.
Председатель, даже не стараясь вникать в существо судебного следствия, следил лишь за соблюдением формальностей, так как смертные приговоры поступали на конфирмацию к командующему войсками. Прокурор, отлично сознавая неоспоримость выводов обвинительного акта, заботился о сохранении «чести мундира». А защитник, понимая полную беспомощность своего положения, если и пытался что–то предпринять, то лишь за тем, чтобы хоть этим оправдать себя в глазах подсудимого.
Самое нелепое и парадоксальное состояло в том, что если бы члены суда и захотели вынести обвиняемому иной приговор, то они не смогли бы этого сделать. По высочайшему повелению от 8 сентября 1905 года военно–окружной суд сам не имел права смягчить наказания, а лишь мог, при наличии смягчающих обстоятельств, наряду с вынесением смертного приговора представить командующему войсками отдельное постановление.
На желании хоть как–то добиться у суда этого «отдельного постановления» и были сосредоточены слабые усилия защитника. Он сам понимал их тщетность…
— Скажите, свидетель, чем вы объясняете мотивы покушения на вас? Не вашим ли излишне ревностным отношением к службе, когда вы ежедневно наблюдали за человеком, не являющимся неблагонадежным?
— Не могу знать–с. За Анохиным мы не вели наблюдения, он лишь замечался нами…
— Значит, покушение на вас не связано с исполнением вами служебных обязанностей?
— Ваше превосходительство! — поднялся прокурор. — Мне кажется, адвокат допрашивает Иванова не в качестве свидетеля, а в качестве потерпевшей стороны, что уже отвергнуто постановлением суда.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: