Уильям Николсон - Родной берег

Нелл уже достала пузырек, блокнот и карандаш.

– Ну что, каким будет наше первое послание? – Мы что, правда будем класть в них записки?

– Конечно. Чур, я первая.

Она что-то чиркнула в блокноте, вырвала листок и показала Ларри: «Тому, кто найдет это послание, до конца дней будет сопутствовать удача».

– Не боишься разочаровать человека?

– Нет. Удача приходит к тем, кто в нее верит.

Нелл завинтила крышку и бросила склянку в реку. Ты нырнула в воду, потом вынырнула и, кружась, поплыла вниз по течению.

Оказавшись на северном берегу, они поехали по набережной Виктории к Вестминстерскому мосту. И вновь Нелл остановилась на середине.

– Да у нас экскурсия по мостам, – заметил Ларри.

– Я хочу, чтобы сегодняшний день тебе запомнился. – Нелл достала блокнот и карандаш.

– Нет зрелища пленительней! – сказал Ларри.

– Что?

– Сонет Вордсворта. Написан на Вестминстерском мосту. – Следующее послание. Держи. Твоя очередь. – Она протянула блокнот ему.

Ларри стал вспоминать дальше:

– Полей уж не осталось, – заметила Нелл.

– Ясного утреннего пространства – тоже. – Он вгляделся в здание парламента. – Кажется, будто все это было здесь всегда, но Вордсворт видел совсем другой пейзаж. А ведь и сотни лет не прошло. Здесь стояли другие дома, которые просто исчезли.

– Давай следующее письмо.

Ларри, задумавшись на мгновение, написал: «Пусть тот, кто найдет это послание, оглянется по сторонам и порадуется тому, что видит: ведь когда-нибудь ничего из этого не останется».

– Что-то невесело, а? – Нелл заглянула через плечо.

– Пусть ценят что имеют.

Он скатал листок в трубку, сунул в пузырек и протянул Нелл.

– Твое послание, ты и кидай! – фыркнула она.

Ларри размахнулся, метнул его в воду и долго глядел, как тот уплывает, подпрыгивая на волнах.

Они снова оседлали велосипеды и, миновав Миллбанк и выехав на Ламбетский мост, заспорили. Нелл утверждала, что обелиски по обеим сторонам увенчаны ананасами. Ларри полагал, что это сосновые шишки.

– Кому взбредет в голову вырезать из камня огромную сосновую шишку? – засмеялась Нелл.

– А ананас?

– Ананасы необычные. Снаружи они жесткие и колючие, а внутри – сладкие и сочные.

Она втащила велосипед на тротуар, блики солнца играли на ее волосах. Ларри залюбовался:

– Как ты умудрилась стать собой, Нелл?

– В каком смысле?

– Ты такая открытая, такая неиспорченная, такая… я не знаю. Ты все время меня удивляешь.

– Это хорошо?

– Это очень хорошо.

Она написала и показала ему:

«Нашедший это послание должен решиться и сделать то, о чем мечтал всю жизнь, но медлил».

– А если он хотел ограбить банк?

– Кто сказал, что это он? Может, это будет девушка. Может, она хочет поцеловать парня, в которого тайно влюблена. – И она поцеловала Ларри посреди Ламбетского моста.

– Что ж, теперь это уже не секрет, – улыбнулся Ларри.

Он ощущал невероятную легкость, которой не испытывал уже очень давно. Казалось, что все хорошее и в самом деле стало достижимо, а плохое отступило прочь.

Она бросила пузырек в воду.

Миновав галерею Тейт и Воксхоллский мост – «Такой уродский!», – они ехали по набережной до моста Челси. Здесь вместо ананасов или сосновых шишек фонари были украшены золотыми галеонами. На другом берегу грузно темнела электростанция Баттерси. Две трубы из четырех пускали в летнее небо клубы черного дыма.

Нелл протянула блокнот Ларри:

– Твоя очередь.

«Пусть тот, кто найдет это послание, – написал он, – поверит в то, что счастье есть. Ведь я сейчас счастлив».

– Как замечательно, Ларри, – улыбнулась Нелл. – Я так хочу, чтобы ты был счастлив.

Он бросил пузырек и смотрел, как тот крутится, уносимый течением, и исчезает под железнодорожным мостом.

Забрав блокнот, Нелл принялась за очередное письмо.

– Куда дальше? – спросил Ларри. – На мост Альберта?

– Хватит мостов. – Не показывая Ларри, она сунула послание в пузырек, пропихнув поглубже. – А сейчас мне нужно уйти, милый.

– Уйти? Куда?

– Просто уйти. – Она протянула ему пузырек: – Последнее – для тебя.

И, поцеловав Ларри, Нелл уехала.

Ларри отвинтил крышку и попытался вытащить листок, но горлышко было слишком узкое. Он уставился на пузырек, озадаченный и несколько раздраженный. Бумажка внутри успела развернуться, так что ее, даже подцепив, не вытащишь, не разорвав. Остается только разбить пузырек.

Взяв за горлышко, Ларри осторожно ударил склянку о бортик тротуара. Потом – чуть сильнее. Наконец стекло рассыпалось. Освободив письмо от сверкающих осколков, Ларри развернул и прочел:

«Пусть тот, кто найдет это послание, поверит, что я желаю ему лишь счастья и ничего не требую взамен. Я собираюсь родить ребенка. Я люблю тебя».

Ларри поднялся, белый как мел. Первой мыслью было тут же броситься вслед за Нелл. Но где ее искать? И он медленно побрел по мосту, пытаясь справиться с бурей нахлынувших чувств.

Прежде всего – страхом. Паникой. Обстоятельства вышли из-под контроля, он стал игрушкой неведомых сил. Потом сквозь смятение, как солнце сквозь тучи, пробилась горячая сияющая гордость.

«Я стану отцом».

Ему стало и радостно, и жутко. Слишком велика ответственность. Это все меняет.

«У меня будут жена и ребенок».

Жена! Почти невозможно представить Нелл в этой роли, и тем не менее придется пожениться.

Стало быть, все уже предрешено?

Эта мысль еще формулировалась в голове, но он уже знал, что хочет совершенно другой жизни. Но какой? О каком будущем он мечтал, если даже сейчас оно казалось утраченным навсегда?

Оглушенный, он сел на велосипед и поехал по Челси-Бридж-роуд в направлении, куда уехала Нелл. И вдруг понял, что она, скорее всего, все заранее спланировала. Наверняка нарочно придумала игру с посланиями, чтобы таким образом дать ему время подумать над ответом. Ларри охватила нежность. Невероятная девушка! Мудрая не по годам, она понимает, через что он сейчас проходит. Знает, что он будет сомневаться, стоит ли жертвовать собой ради будущего с ней. И поэтому уехала. Это глубоко трогает Ларри. Одинокая и затерянная в огромном мире, Нелл нашла в себе силы не взваливать груз на его плечи, опасаясь, что тот окажется непосильным.

В ту минуту, следуя за автобусом, который занял всю проезжую часть Слоун-стрит, Ларри ощущал лишь любовь и благодарность. А потом, свернув налево, на Найтсбридж, и следуя вдоль южной стороны парка, призадумался. Как обеспечить жену и ребенка? Где они будут жить? Удастся ли продолжить занятия живописью?

Тут Ларри осознал, куда едет. К дому. Ведомый инстинктом более, чем сознанием, в трудную минуту он возвращается туда, где вырос. Это абсолютно бессмысленно, ведь не станет он вынуждать отца разбираться со всем этим. Он едет домой, чтобы спрятаться.