Бернард Корнуэлл - 1356. Великая битва

– Да я и не знал его названия. Где-то южнее Реймса, так?

Воспоминания заставили Филиппа расхохотаться.

– Англичане оказались на одной стороне реки, а их женщины – на другой. Я четверых привязал к хвосту лошади, и всех без одежды. Исусе, вот удачный выпал месяц!

– Филипп сдавал их за деньги, – пояснил Роланду Жак.

– Только не графу, ясное дело, – сказал Филипп. – Тот получал их задарма – граф ведь.

– Сеньорам положены привилегии.

– Среди них привилегия не сражаться, – язвительно бросил Филипп.

– Он слишком жирный, – вступился в защиту де Лабруйяда Жак. – Но уж если доходит до драки, дерется как черт! Своими глазами видел, как он размозжил башку одному малому: проломил и шлем и череп одним ударом своего моргенштерна [23]. Мозги так и брызнули!

– Битва тогда уже закончилась, – с презрением напомнил Филипп. – Граф вступил в бой, когда угроза миновала. – Он тряхнул головой, потом посмотрел на Роланда. – Так вы пойдете с нами, мессир?

– С вами?

– Драться с проклятыми англичанами!

– Когда завершу свой… – Роланд осекся. Он собирался сказать «подвиг», но подозревал, что эта пара видавших жизнь грубых мужланов станет глумиться над ним. – Когда исполню свой долг, – выпалил он.

И вот, ерзая на каменных ступенях, Роланд почти не спал. При воспоминании об издевательском смехе тех двоих ему делалось гадко. Пусть его никто не побеждал на турнирах, но на поле боя, как он подозревал, судьба может повернуться иначе. Неожиданно перед глазами предстала падающая осадная башня под Бретеем; вспомнились крики горящих людей. Он убеждал себя, что не поддался тогда страху, сохранил самообладание и спас человека. Но в любом случае это было поражение, и никакое его мастерство не помогло избежать позора. Война страшила де Веррека.

На следующее утро, с восходом солнца, отряд поскакал на север. Теперь, под защитой без малого двух десятков закованных в латы всадников, Роланд чувствовал себя увереннее, а Женевьева молчала. Она постоянно поглядывала на восток в надежде, что оттуда появятся конные лучники, но на невысоких горах не наблюдалось никакого движения. Солнце палило безжалостно, выжигая поля, изнуряя лошадей и заставляя людей потеть под тяжелыми кольчугами. Теперь отряд вел Филипп, державшийся в стороне от главного тракта. Они миновали еще одну опустошенную чумой деревню. В заброшенных огородах росли подсолнухи. Крестьяне должны были трудиться в полях и на виноградниках, но при появлении всадников в доспехах все прятались.

– Далеко еще? – осведомился Роланд, пока они поили лошадей у брода, примыкавшего к сжатому полю.

– Нет, – ответил Филипп. Он снял шлем и утирал лицо куском материи. – Часа два езды.

Роланд дал оруженосцу знак принять коня.

– Не давай ему слишком много пить, – распорядился рыцарь, а потом снова посмотрел на Филиппа. – А на север вы пойдете сразу после того, как доберетесь до Лабруйяда?

– Через пару дней.

– И последуете за англичанами?

Филипп пожал плечами:

– Если король выступит, мы присоединимся к нему, а если нет, то станем нападать на их фуражиров, убивать отставших и вообще беспокоить. – Латник задрал кольчугу, чтобы отлить под дерево. – Если повезет, захватим несколько богатых пленников.

В этот миг ударила первая стрела.

Томас ввел людей и уставших лошадей в маленький городок. Он понятия не имел, как тот назывался, только легко объехать его не получалось. Потому эллекинам пришлось скакать по узким улочкам в надежде, что никто их не задержит. Пленнику Томас озаботился связать руки и заткнул рот кляпом из ветоши.

– Нам бы еды купить, – предложил Карел.

– Только быстро, – ответил Томас.

Всадники выехали на небольшую площадь в центре городка, хотя называть городом селение без стен и замка было изрядным преувеличением.

Торговые прилавки выстроились в ряд на западной стороне площади, а таверна располагалась прямо у подножия крутой горы на северной стороне. Томас дал Карелу несколько монет.

– Сушеная рыба, хлеб, сыр, – перечислил он.

– Никто не торгует, – буркнул Карел.

Продавцы и покупатели собрались у церкви. Они молча таращились на всадников. Впрочем, пара человек, заметив интерес пришельцев к продуктам на прилавках, поспешила предложить свои услуги. Томас подвел коня по камням мостовой к тому месту, где толпа была гуще всего, и увидел широкоплечего мужчину, зачитывающего что-то вслух с порога храма. У него не было правой руки, вместо нее торчал деревянный кол, на который был нанизан пергамент. На голове у него плотно сидел шлем, седая борода была коротко подстрижена, а на полинялом джупоне красовался герб с золотыми лилиями на голубом поле. Заметив приближение Томаса, однорукий опустил пергамент.

– Ты кто такой? – спросил он.

– Мы служим графу Бера, – солгал Томас.

– Вы поступили бы правильно, если бы вернулись туда, – сказал мужчина.

– Почему?

Собеседник взмахнул пергаментом.

– Это арьербан [24], – пояснил он. – Король созывает Бера и прочих сеньоров на войну. Англичане выступили.

Толпа глухо зарокотала, а кое-кто даже оглянулся с опаской на север, словно ожидая, что заклятый враг вот-вот появится из-за гор.

– Они идут сюда? – спросил Томас.

– Хвала Господу, нет. Эти выродки далеко к северу от этих мест, но кто поручится? Дьявол в любой миг может направить их на юг.

Скакун Томаса ударил копытом по булыжнику мостовой. Томас наклонился и погладил его по холке.

– А что король? – осведомился он.

– Господь дарует ему победу, – благочестиво ответствовал седобородый, подразумевая, что у него нет сведений о действиях французского государя. – Но пока Бог этого не сделал, мой господин призывает всех до единого воинов собраться в Бурже.

– Твой господин?

– Герцог Беррийский, – гордо объявил однорукий.

Это объясняло присутствие на его джупоне королевских лилий, ведь герцог Беррийский приходился сыном королю Иоанну и владел великим множеством герцогств, графств и фьефов.

– Герцог собирается драться с англичанами своими силами? – спросил Томас.

Герольд пожал плечами:

– Так приказал король. Всем войскам юга Франции предписано прибыть в Бурж.

– Где Бурж?

– На севере, – сообщил бородатый. – Но если честно, точно не скажу. Знаю только, что нужно добраться до Невера, а оттуда идет хорошая дорога.

– Какой бы дьявол еще знал, где находится Невер, – буркнул Томас. – Твой господин вызвал и де Лабруйяда?

– Естественно. Арьербан – сбор всех сеньоров и всех вассалов. Бог милостив, мы устроим ублюдкам ловушку и разобьем их.

– А эти добрые люди? – Томас кивнул на толпу, насчитывающую человек шестьдесят или семьдесят. Воинов, насколько он мог понять, среди собравшихся не было.