Бернард Корнуэлл - 1356. Великая битва

Гасконские конники ударили по врагу. Бой не был честным. Арьергард французов отдыхал, пребывая в уверенности, что если кто в их армии и увидит противника, то это будет авангард, но вместо этого враг обрушился именно на них и устроил резню. Капталь убивал и гнал коня дальше, не давая французам хоть как-то опомниться. Гуще всего те скопились около брода, где под ивами собралась толпа людей и лошадей, и де Бюш свернул в ту сторону.

– За мной! – издал он клич. – За мной! Святая Квитерия!

Воины поворачивали коней следом за командиром; парни в кольчугах, с блестящей сталью и на могучих лошадях. На скакунах с белыми глазами, оскаленными мордами, в забрызганных кровью чепраках. Капталь врезался в беспорядочную массу французов и замахал секирой. Он слышал крики, пугал вражеских коней, врубался в толпу, не переставая орать. Французы уже бежали. Они взбирались в седла и давали шпоры. Некоторые кричали, что сдаются, а по всему заливному лугу рыскали гасконцы: они убивали, разворачивали и гнали коней, чтобы убивать снова. Капталь думал, что ему придется пробиваться через толпу, но толпа рассеялась, обратилась в бегство. Нет ничего проще, чем истреблять удирающих. Его скакун сам нацеливался на лошадь беглеца, набирал ход, выжидал, когда толчок коленом известит о том, что секира свершила свое дело, и высматривал новую жертву. Слева и справа от де Бюша другие гасконцы проделывали то же самое. За ними оставался след из истекающих кровью и корчащихся людей, лошадей – без седоков и убитых, – а они все пришпоривали коней, преследуя и разя, вымещая в этой оргии смерти все досады многодневного отступления.

Один из французов потерял голову и слишком резко повернул лошадь влево. Животное не удержалось. К луке седла у него были приторочены две окровавленные гусиные тушки, и когда лошадь повалилась, полетели перья.

Француз заорал – упавший конь придавил и сломал ему ногу, – потом попытался увернуться от падающей секиры капталя. Крик оборвался. Звала на помощь женщина, но ее мужчина сбежал, бросив ее в окружении гасконцев на залитом кровью поле.

– Труби отбой! – приказал де Бюш трубачу.

Его воины убивали. Они одержали верх, захватили по меньшей мере троих знатных сеньоров и положили множество врагов, а сами почти не пострадали, но беглецы удирали к главным силам французов, и пройдут считаные минуты, прежде чем армия примет меры и тяжеловооруженные конники пойдут в контратаку. Поэтому капталь увел своих обратно вверх по склону и скрылся в лесу. Долина, выглядевшая такой мирной, была покрыта кровавыми пятнами и усеяна телами.

Две армии встретились.

– Аббатство Святого Жуньена? – переспросил крестьянин. – Конечно, мессир. Езжайте по долине. – Его заскорузлый палец указал на север. – Это рядом, мессир. За утро можно волов туда и обратно сгонять.

Крестьянин молотил зерно, когда эллекин подъехал к деревне, и заметил всадников, только когда их тени легли на дверь гумна. Он уставился на пришельцев в немом изумлении, а потом упал на колени и пригладил пятерней челку. Томас сказал, что селянину ничего не грозит, они не причинят ему вреда, а потом, в сотый раз за время пути, задал вопрос, не известно ли ему про аббатство Святого Жуньена. И вот впервые нашелся осведомленный человек.

– Там монахи живут, мессир, – тараторил крестьянин, стараясь быть полезным. Он поглядывал куда-то влево – в той стороне, очевидно, жила его семья.

Его цеп – две деревянные дубинки, соединенные ремешком из кожи, – лежал в отдалении, на случай если эти мрачные люди на конях по ошибке примут инструмент за оружие.

– Кто твой господин? – осведомился Томас.

– Аббат, мессир, – сказал крестьянин.

– Какие там монахи? – спросил Бастард.

Вопрос озадачил простолюдина.

– Черные, мессир? – неуверенно предположил он.

– Бенедиктинцы?

– Ах да, бенедиктинцы. Вроде бы. – Крестьянин улыбнулся, хотя явно понятия не имел, кто такие бенедиктинцы.

– Другие солдаты сюда заглядывали?

Тут к селянину вернулась уверенность.

– Давно никого не было, мессир. Но в День святой Перпетуи появлялись несколько человек, это я помню. Приходили, да. Но не оставались.

– И с тех пор никого?

– Нет, мессир.

День святой Перпетуи миновал полгода назад. Томас бросил крестьянину серебряную монету и развернул коня.

– Едем на север! – крикнул он спутникам и поскакал в указанном направлении.

Были сумерки, а значит, время подыскивать место для ночлега. Там, где бегущая по долине река делала поворот, примостились под сенью дубов несколько хибар, но в северной оконечности долины, укрывшись за выступом леса, находилось село или маленький городок, присутствие которого выдавал дым очагов. Где-то там должно быть и аббатство. Два ворона перелетели через реку, черные на фоне темнеющего неба. Звонил колокол, сзывая народ к вечерне.

– Там город? – Раймер, ратник графа Уорика, скакал рядом с Томасом.

– Не знаю. Но обычно вокруг монастыря вырастает какая-нибудь деревушка.

– Монастыря? – удивился Раймер.

– Я еду туда.

– Помолиться? – с иронией предположил Раймер.

– Да, – отрезал Бастард.

Ошарашенный ответом, верзила прикусил язык. Томас свернул сразу за долиной и увидел поросшие ивняком берега реки, а сразу за рекой – деревню и башни монастыря. Монастырь оказался на удивление большим. Его окружала массивная стена, и над всем этим господствовала высокая церковь аббатства.

– Остановиться можно в деревне, – предложил Раймер.

– Там должна быть таверна, – отозвался Томас.

– На это и расчет.

– Мои люди тоже останутся здесь.

Томас внимательно разглядывал монастырь, высокие стены которого темнели в наползающих сумерках. Выглядели они не менее внушительно, чем укрепления какого-нибудь замка.

– Это то самое место? – спросил он у Роланда, который гнал коня, чтобы не отстать от Томаса.

– Не знаю, – ответил рыцарь.

– Больше напоминает крепость, чем монастырь, – заметил Бастард.

Рыцарь-девственник хмуро смотрел на далекие стены.

– Святому Жуньену было доверено оберегать меч святого Петра, потому монастырь вполне может напоминать крепость.

– Если это действительно монастырь Святого Жуньена.

Подъехав ближе, Томас увидел, что внушительные створки монастырских ворот распахнуты. Он предполагал, что их не закроют до тех пор, пока солнце окончательно не исчезнет на западе.

– Святой похоронен здесь?

– Да, его земные останки покоятся тут.

– Значит, и Малис может оказаться в этом месте.

– А что, если нам ее тут и оставить? – предложил Роланд.

– Я бы так и сделал, кабы не знал, что Бессьер ее ищет. И если он найдет меч, то воспользуется им, и не ради приумножения славы Господней, но своей собственной.