Бернард Корнуэлл - 1356. Великая битва

Томас поразмыслил о последнем слове.

– Почему? – спросил он наконец.

Он догадался, что сэр Реджинальд пожал плечами.

– Вступив в бой, мы, скорее всего, проиграем, – признался старый воин. – По нашим прикидкам, у них может набраться тысяч десять, то есть намного больше, чем нас. Мы измотаны, у нас нет припасов, а у проклятых французов всего в достатке. Значит, если мы будем сражаться, то обречем множество добрых англичан и преданных гасконцев на смерть, а принц не желает пятнать свою совесть. Он хороший человек. Возможно, слишком охоч до дам, но кто обвинит в этом мужчину?

Томас улыбнулся:

– Я знал одну из его дам.

– Правда? – Сэр Реджинальд явно удивился. – Какую? Бог свидетель, их было немало.

– Ее звали Жанетта. Графиня Арморика.

– Ты был с ней знаком? – Изумление старика не проходило.

– Я часто думаю, как сложилась ее судьба.

– Она умерла, упокой Господь ее душу, – уныло промолвил сэр Реджинальд. – И ее сын тоже. Чума.

– Боже правый! – воскликнул Томас и перекрестился.

– Как ты с ней познакомился?

– Помог ей, – ответил Томас расплывчато.

– Теперь вспомнил! Ходили слухи, что она сбежала из Бретани с английским лучником. Это был ты?

– Много воды утекло с тех пор, – уклончиво выразился Томас.

– Она была красоткой, – печально промолвил Кобхэм. С минуту он молчал, а когда заговорил снова, голос его звучал отрывисто: – Завтра произойдет одно из двух, сэр Томас. Первое – ты можешь услышать семь долгих нот трубы, и если у тебя есть голова на плечах, то ты прыгнешь в седло и поскачешь как дьявол, унося ноги от кардинала. Второе – французы решат, что, дав нам бой, выиграют больше, и это значит, что они ударят по нам. И если это случится, то я хочу, чтобы обоз был за рекой. Долбаным французам требуется обычно несколько часов, чтобы приготовиться к битве, так что у нас есть шанс ускользнуть прежде, чем они сообразят. А для бегства нам нужен брод. Если дойдет до боя, ты получишь подмогу, но тебе не хуже меня известно, что во время сражения ничто не идет так, как предусматривалось планом.

– Мы удержим брод, – пообещал Томас.

– А я попрошу отца Ричарда заглянуть сюда перед рассветом, – бросил сэр Реджинальд, направляясь обратно к лошади.

– Отца Ричарда?

Заскрипела кожа – Кобхэм взбирался в седло.

– Один из капелланов графа Уорика. Ты ведь хочешь выслушать мессу?

– Если намечается битва, то да, – ответил Томас, потом помог сэру Реджинальду вдеть ноги в стремена. – Как вы думаете, что случится утром?

Лошадь сэра Реджинальда стукнула копытом по дороге. На фоне черного неба наездник казался тенью.

– Я думаю, мы сдадимся, – уныло признался старик. – Да поможет мне Бог, но именно таково мое мнение.

Он развернул коня и направился к холму.

– Дорогу-то разберете, сэр Реджинальд? – спросил Томас.

– Конь разберет. У одного из нас должно быть что-то в голове.

Рыцарь поцокал языком, и лошадь ускорила шаг.

Казалось, эта ночь никогда не кончится. Темнота стояла непроглядная, и вместе с ней пришло чувство обреченности, которое всегда приносит с собой мгла. Река шумела, перекатываясь через неглубокий брод.

– Попробуй уснуть, – посоветовала Женевьева, и Томас вздрогнул.

Она перешла через брод, чтобы быть рядом с ним на северном берегу.

– И ты тоже.

– Я принесла тебе вот это.

Томас протянул руку и ощутил привычную тяжесть лука. Тисовый лук высотой с человеческий рост, прямой как стрела и утолщающийся к середине. Поверхность казалась гладкой.

– Ты натерла его? – спросил Томас.

– Сэм отдал мне остатки животного воска.

Томас провел рукой по цевью. В утолщенном центре, где покоится стрела до того, как тетива отправит в полет этого посланца смерти, он нащупал маленькую серебряную пластину. На ней был выгравирован йейл, держащий кубок, – герб бесславного рода Вексиев, его рода. Накажет ли Господь его за то, что бросил Грааль в холодную пучину моря?

– Ты наверняка промокла, – сказал он.

– Я подобрала юбку, – ответила Женевьева. – Да и брод неглубок.

Она села рядом и положила голову ему на плечо. Некоторое время оба молчали и просто смотрели в ночь.

– Так что будет завтра? – спросила женщина.

– Уже сегодня, – вяло поправил Томас. – Все зависит от французов. Либо они примут условия Церкви, либо решат, что им выгоднее побить нас. И если французы согласятся, мы поскачем на юг.

Он не сказал ей, что его имя в списке тех, кого полагалось выдать в заложники.

– Прошу, проверь, оседланы ли лошади. Кин тебе поможет. Они должны быть готовы до рассвета. Если семь раз прогудит труба, значит мы отправляемся. Причем быстро.

Он почувствовал ее кивок.

– А если труба не пропоет? – спросила Женевьева.

– Тогда французы придут убивать нас.

– Сколько их?

Томас пожал плечами:

– Сэр Реджинальд считает, что у них тысяч десять. Точно никто не знает. Может, больше, может, меньше. Много.

– А у нас?

– Две тысячи лучников и четыре тысячи латников.

Женевьева замолчала, и Хуктон предположил, что жена размышляет о неравном соотношении сил.

– Бертилла молится, – сказала она.

– Сдается мне, многие сейчас молятся.

– Она стоит на коленях у креста, – уточнила Женевьева.

– У креста?

– Позади хижины у перекрестка есть распятие. Бертилла говорит, что простоит там всю ночь и будет молиться о смерти супруга. Как думаешь, Господь прислушивается к подобным молитвам?

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что Бог от нас устал.

– Лабруйяд не станет сражаться в первых рядах, – напомнил мужчина. – Он позаботится о том, чтобы впереди были другие. А если дело примет скверный оборот, просто сдастся. Граф слишком богат, чтобы его убили.

Томас погладил жену по лицу и ощутил кожаную повязку, закрывающую поврежденный глаз. Она ослепла на этот глаз, ставший молочно-белым. Томас утверждал, что это не делает ее уродливой, и сам в это верил. Вот только она не верила. Он крепче обнял женщину.

– Хочу, чтобы ты был слишком богат и остался жив, – проворчала она.

– Так и есть, – с улыбкой ответил Томас. – Они могли бы получить в выкуп за меня целое состояние, но им не это нужно.

– Кардинал?

– Он не забудет и не простит. И мечтает сжечь меня заживо.

Женевьеве хотелось попросить мужа быть осторожным, но это была бы пустая трата слов, как и молитвы Бертиллы перед крестом у дороги.

– Что же, по-твоему, произойдет? – спросила она вместо этого.

– Думаю, мы услышим семикратный рев трубы, – признался Томас.

А затем ему предстоит скакать на юг так, словно за ним гонятся все демоны ада.

Король Иоанн и два его сына опустились на колени, чтобы получить гостию, пресуществившуюся в тело Христово.