Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

— Воевода, повествуй дальше, — обратилась Ольга к Микуле. — Ты остановился на том, что к месту засады подоспели два конных отряда древлян во главе с князем Малом, его старшим сыном Круком и главным воеводой Браздом. Надеюсь, прежде чем начать с ними сражение, Игорь вступил с князем Малом в переговоры, дабы узнать, чего хотят от него древляне и на каких условиях согласны не препятствовать его возвращению домой?

— Да, великая княгиня, такие переговоры состоялись... ежели это можно назвать переговорами. Когда подоспела конница древлян, вороги протрубили сигнал к перемирию, и к захваченному нами завалу подскакал князь Мал. Он сообщил, что древлянский воеводский и боярский совет, а также вече [131] ...вече жителей Искоростеня. — Вече — в Древней Руси собрание горожан для решения общественных дел, а также место такого собрания. жителей Искоростеня вынесли великому киевскому князю свой приговор, который он сейчас намерен исполнить. Дабы не проливать напрасно кровь киевских и древлянских воинов, князь Мал предлагал великому князю добровольно отдаться в его руки, пообещав отпустить остальных пленников живыми-здоровыми в Киев. Однако и великий князь, и все оставшиеся способными к бою дружинники отвергли такой исход, и сражение на дороге разгорелось с новой силой...

— Но что за приговор вынесли древляне великому князю? — не вытерпела Ольга. — Отчего он предпочёл продолжить заведомо обречённый на поражение бой, а не согласиться на любые уступки древлянам ради спасения собственной жизни?

— О приговоре дозволь сказать чуть позже, когда до него дойдёт речь, — уклончиво ответил Микула. — А после того, как мы отказались по собственной воле сложить оружие, древляне ринулись на нас с двух сторон. Они, значительно превосходя в силах, вскоре прижали остатки дружины вместе с великим князем к взятому нами в начале боя завалу. Нас уцелело не больше десятка, все были ранены, и только на великом князе, хотя он находился в самой гуще схватки, не имелось ни единой царапины. Видно, древляне получили строжайший приказ захватить киевского князя в полон, дабы исполнить свой приговор. Тут древлянский боевой рог повторно известил о перемирии, и перед великим князем вновь предстал Мал. На сей раз речь шла не о бое, а совсем об ином. Древляне обещали сохранить одному из нас жизнь, чтобы тот, увидев своими глазами кончину Игоря, принёс об этом весть в Киев и сообщил, что древляне не желают дальнейшей вражды с полянами и, покарав по заслугам пришлого полуславянина-полуваряга Игоря, собираются жить с соседями как равные с равными, для чего князь Мал, блюдя стародавние законы русичей, намерен взять в законные жёны вдову Игоря. Великий князь остановил свой выбор на мне...

— Он поступил правильно, — язвительно заметила Ольга. — Ежели ты, воевода, не смог уберечь великого князя от смерти, тебе самое время становиться сватом... пусть даже мятежного древлянского князя. Великий князь нашёл для тебя воистину подходящее занятие, правда, слишком поздно.

Как Ольга ни пыталась взять себя в руки, это ей не удавалось — она никак не могла смириться, что из двух сотен сопровождавших Игоря к древлянам дружинников в живых остался именно тот, кто представлял для неё наибольшую опасность и чьей гибели она пуще всего желала. Хорошо зная Микулу, Ольга была уверена, что ей никогда больше не представится возможность безнаказанно и прилюдно оскорблять его, поэтому никак не могла удержать свой язык, который хоть и редко, но бывал временами ничуть не лучше, чем у баб-торговок на Подоле. Ольга не сомневалась в том, что мирные отношения с Хазарией и Византией, которые она собиралась установить после смерти мужа, наверняка придутся не по нраву Микуле, одному из самых воинственных военачальников Игоря. Он вряд ли будет ей другом или союзником. Ольга готова была вступить с ним в борьбу немедленно, предотвращая возможные неприятности.

— Великий князь нашёл для меня другое занятие, — невозмутимо ответил Микула, толи освоившись с сегодняшними нападками Ольги, то ли решив, что не воеводское дело обращать внимание на словесные уколы бабы, пусть даже они звучат из уст великой княгини. — О нём я ещё скажу, а сейчас наступил черёд ответить на твой вопрос, великая княгиня, о приговоре древлян твоему мужу, поскольку я не только слышал его, но и был видоком при его исполнении. Бой возобновился уже без меня, в нём пали все уцелевшие до того киевские дружинники, а великий князь, полузадушенный тремя обхватившими его шею и правое плечо путами, был захвачен в полон. Князь Мал огласил приговор. Только тогда, следуя стародавней мудрости, что повадившийся ходить за овцами волк может вынести всё стадо, ежели его не убить, древляне приговорили Игоря, коего нарекли князь-волк, к смертной казни, которую на моих глазах туг же совершили близ дороги. Древлянские воины пригнули к земле стволы двух молоденьких берёзок, привязали великого князя к их верхушкам за ноги и, отпустив одновременно оба деревца, разорвали великого князя на две части — славянскую и варяжскую. Так ушёл на Небо к предкам мой князь и твой муж, великая княгиня.

— Теперь понимаю, отчего Игорь стремился умереть в бою, а не оказаться живым в руках древлян, — помедлив произнесла Ольга. — Однако, зная нрав мужа, не думаю, что он оставил тебя жить, воевода, только затем, чтобы ты доставил в Киев горестную весть и сообщил о желании князя Мала взять меня в жёны. Наверное, именно это ты имел в виду, заявив, что великий князь нашёл для тебя другое занятие, чем быть сватом древлянского князя?

— Да. Великий князь сохранил мне жизнь не для скорби о нём, а чтобы как можно скорее восторжествовала святая месть. Ты, великая княгиня, — христианка, а ваш Бог требует прощать причинённые вам обиды и воздавать добром за зло, поэтому, став владычицей Руси, ты можешь не осмелиться поднять оружие на древлян и беспощадно покарать их. Дабы этого не произошло, великий князь велел мне принести клятву Перуну, что я передам тебе и воеводам его последнюю юлю и сделаю всё, чтобы она оказалась исполнена, иначе вас будет ждать на Небе суровый приговор суда предков. Я, побратим великого князя и воеводы Рогдая, погибшего за минуту до пленения Игоря, дал ему в этом клятву-роту и сдержу её во что бы то ни стало, — громко закончил Микула в тишине опочивальни.

И Ольга поняла, отчего была одинока в своей неприязни к Микуле: он был не единственным уцелевшим в бою с древлянами военачальником, а олицетворением предсмертной воли Игоря. Он выражал чувства, бушевавшие в душах присутствующих, и их твёрдое мнение о том, что необходимо предпринять в ответ на позорную казнь киевского князя. Да, среди воевод у Ольги имелись друзья и единомышленники, однако она была гораздо дальше от них, чем язычник и воин-мужчина Микула, их соратник по многим походам, чьи мысли и поступки им были понятны и близки, ибо полностью совпадали с их собственными. Сейчас воеводы были не с ней, а заодно с Микулой. В её желании и возможностях исполнить его предсмертную волю о мести древлянам сомневался даже сам Игорь.