Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

— Отче, ты противоречишь сам себе. Признав, что князь Мал и его сын Крук умные люди, ты тут же превратил их в жалких глупцов, заявив, что они могли стать слепым орудием в руках своей взбунтовавшейся черни. Почему ты не подумал, что в их головах давно зрели мысли о том, как одержать верх в давнем противоборстве между полянами и Киевом за главенство на Руси, а Игорь привёл их в действие, легкомысленно сунувшись к древлянам с горсткой дружинников? Знаешь, что сообщил мне князь Мал через воеводу Микулу, который прибыл ко мне одновременно гонцом с предсмертной волей моего мужа и посланцем древлянского князя? Что он, князь Мал, намерен взять меня, вдовую киевскую княгиню, в свои законные жёны. Как тебе это нравится?

— Совсем не нравится, хотя не могу не признать, что древлянский князь сделал разумный, беспроигрышный... почти беспроигрышный в его положении ход. Ведь по вашим языческим законам, не признающим единобрачия, в войне между князьями победитель становится обладателем не только имущества и богатств побеждённого князя, но и его жены, имея полное право сделать её одной из своих законных жён или наложниц. А может по собственному усмотрению отдать её в жёны либо наложницы кому-либо из своих приближённых...

— Князь Мал ещё не победитель, — зло процедила Ольга, которой были неприятны последние слова Григория. — Ему с помощью вероломства удалось всего лишь убить Игоря, но не разгромить в бою Полянские дружины, тем паче захватить Киев. Именно потому, что древлянам не по силам сбросить с себя власть полян, сражаясь с ними, князь Мал вынужден прибегнуть к новому вероломству — пожелать жениться на мне, годящейся по возрасту ему в старшие сёстры.

— Стремление древлянского князя жениться на тебе можно называть как угодно, но никоим образом не глупым. Зачем ему воевать с полянами и вести осаду Киева, если есть возможность занять стол великих киевских князей миром, взяв в жёны вдову убитого им Игоря? Объяснив гибель великого князя как справедливую кару, а не мятеж против власти Киева, князь Мал готов подтвердить искренность своих слов делом — женитьбой на вдовой киевской княгине. Но разве не может он совершить ошибку там, где надеется на успех? Если ты, дочь моя, могла править Русью при муже Игоре, разве не сможешь продолжить это при новом муже Мале? — пытливо глянул Григорий на Ольгу. — Тем более имея при себе послушных тебе воевод, стоящих за тебя горой боярство и купечество, пользуясь поддержкой горожан и смердов, издавна недолюбливающих древлян. Даже став великим князем, но не располагая сильной опорой в Киеве и не приобретя союзников среди князей земель, князь Мал окажется бессилен против тебя, и Русью по-прежнему, как и при Игоре, будешь править ты.

— А я, отче, не желаю править при ком-то, зовись он Игорем или Малом, я хочу править от собственного имени, — холодно произнесла Ольга. — Мне надоело быть чужой тенью, я устала от постоянного притворства, к которому была вынуждена прибегать, чтобы править вместо Игоря. А главное, мне слишком много лет, чтобы я могла позволить себе тратить драгоценное время на неизбежную борьбу с новым мужем за великокняжескую власть, вместо того чтобы неограниченно пользоваться ею. Я хочу править Русью, а не вновь отстаивать своё право на это. Потом, отче, ты забываешь ещё об одной стороне моего возможного замужества. Пусть мне удастся прибрать князя Мала к рукам в первые же месяцы нашей совместной жизни, допустим, что он, будучи осторожным и дальновидным человеком, вообще не станет посягать на имеющуюся у меня сейчас власть, что дальше? Я не вечна и настанет час, когда я окажусь в могиле, а князь Мал на моём месте. А когда языческие боги призовут Мала к себе, великокняжеская власть по праву перейдёт не к моему Святославу, а к его сыну Круку, уже сейчас зрелому мужу и закалённому в боях воину. Даже случись что с Круком, у него есть брат Добрыня, который старше Святослава и, в случае борьбы между ними за власть, окажется сильным соперником моему сыну. Меня страшит не свадьба с князем Малом, а судьба, уготованная в этом случае княжичу Святославу после моей смерти. Конец правлению на Руси рода Рюриков — вот что такое мой брак с древлянским князем!

— Целиком разделяю грозящую княжичу опасность и твою тревогу за его будущее, — сказал Григорий. — Но если брак с князем Малом для тебя неприемлем, значит, он не должен состояться. Разве на предложение Мала стать его женой обязательно должно последовать твоё согласие?

— Конечно нет, однако мой отказ будет означать одно — войну между Киевом и древлянами. А война — это усиление влияния воевод, которое я намерена ограничить, это недовольство смердов и горожан, которых я вынуждена буду оторвать от дел и призвать на службу, чтобы как можно быстрее покончить с междоусобицей, или унижение перед князьями земель, если я решу прибегнуть к помощи их дружин. Война — это многие жертвы среди полян и древлян, самых сильных племён на Руси, это огромные, не принёсшие блага русичам расходы, это, наконец, попусту истраченное время, которое я могла бы использовать с пользой для державы.

— Это так, дочь моя, но из двух зол — брак с князем Малом или война с ним — нужно выбрать меньшее. Или тебе известен другой путь из сложившегося положения?

— Мне такой путь неизвестен. Но даже если бы я знала его, это ничего не дало бы. Помнишь, отче, я упоминала, что воевода Микула прибыл ко мне не только как посланец князя Мала, но и как вестник последней воли моего мужа? Эта воля такова — Игорь оставляет великокняжескую власть мне и требует в кратчайший срок жесточайше наказать древлян. Поскольку он опасался, что я, христианка, могу отказаться от мести, он велел Микуле, своему другу-побратиму и вернейшему сподвижнику, объявить о своей предсмертной воле воеводам, угрожая им за неисполнение завета суровой карой языческих богов. Воеводы уже знают о воле Игоря, уверена, что о ней стало известно и дружине, а утром будет извещён весь Киев, поэтому, отче, я по рукам и ногам связана последней волей Игоря. Не исполнить её, значит, вызвать гнев воевод и дружины и настроить против себя всех язычников Руси. Чем это в моём сегодняшнем положении грозит, объяснять излишне.

— Однако худа никогда не бывает без добра, дочь моя. Брак с Малом является для тебя большим злом, нежели война с ним, но, отказывая древлянскому князю в притязании на свою руку, ты могла быть названа зачинщицей междоусобицы между Искоростенем и Киевом. Но поскольку месть древлянам завещана тебе покойным мужем, никто не посмеет бросить подобное обвинение — ты, верная жена и законная великая княгиня, выполняешь предсмертную волю своего мужа и одновременно усмиряешь мятежных подданных.