Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

— Воевода — лучший друг твоего князя, и тот возвратит тебе истраченные на выкуп Латипа деньги. Я уверен в этом.

— Возможно, и уплатит. Но если Латип — друг князя, то недруг мне, и я не собираюсь оказывать ему услуги. Ты захватил его в плен и делай с ним, что пожелаешь: заставь собирать с женщинами навоз для топлива, таскать воду для полива сада, а если он ни на что не способен, продай его в рабство сарацинам или персам.

— Воевода слишком стар, чтобы работать или быть проданным в рабство. Если ты его не выкупишь, я не стану тратить на него хлеб и велю отрубить голову.

— Неплохая мысль, незнакомец! Если ты сделаешь это, прикажи выбросить голову старого дурака в яму для нечистот на главном городском базаре — я приду плюнуть в неё.

— Это твоё последнее слово, воевода?

— Да. Ты напрасно отнял у меня время, незнакомец. О Латипе уже все позабыли и незачем говорить о нём, тем более возвращать его самого к нормальной жизни. Поступай с ним, как знаешь, а меня больше не тревожь по подобным пустякам. Прощай.

— Прощай, воевода.

За стеной раздались шаги, хлопнула дверь.

Латип уставился ненавидящим взглядом на стражей у двери комнатушки — не будь их, он бросился бы сейчас в дверь, настиг Ахмата и разделался с ним даже со связанными руками. Негодяй, подписав Латипу смертный приговор, он отнял у него единственную реальную надежду на спасение. Но нет, Аллах не допустит гибели Латипа! Он поможет ему обрести свободу, и тогда воевода сполна отомстит Ахмату за только что испытанное перед князем Цаголом унижение и за полнейшее пренебрежение к судьбе Латипа. О, только бы Аллах услышал мольбы воеводы и помог ему оказаться на воле!

В соседней комнате вновь открылась дверь, прогрохотали чьи-то сапоги и раздался голос незнакомца, минуту назад разговаривавшего с Ахматом:

— Воевода, ты прибыл вовремя. Твоей точности можно позавидовать.

— Я никогда и никуда не опаздываю. Правда, когда я увидел твоего посланца, то сразу догадался, что имею дело с разбойниками. И был весьма удивлён, что у их главаря имеется ко мне важное дело. Но поскольку у меня было немного свободного времени, я решил принять твоё предложение и встретиться с глазу на глаз. Итак, о каком важном деле ты хотел говорить со мной?

Латип затаил дыхание: уже после первых слов он узнал собеседника незнакомца из соседней комнаты — голос принадлежал воеводе князя Цагола Салтану. По всей видимости, его разбойники пригласили с той же целью, что и самозваного Ахмата. Неужели князь Цагол получит свободу, а он, Латип, останется сидеть в винной бочке в ожидании смерти? Однако он слышал, что у князя плохие отношения с младшим братом, мечтающим править вместо него, и воевода Салтан держит сторону именно младшего брата, соперника Цагола. Это вселяет определённые надежды, что Латипу не придётся лишиться соседства князя в подвале.

— Я слышал, что несколько дней назад неизвестно куда пропал твой князь Цагол. Это правда?

— Да. Старый пьяница отправился на очередную попойку и не возвратился с неё. Зная его вздорный характер и буйство во хмелю, предполагаю, что он ввязался в какую-то драку и получил по заслугам. Мир праху его, хотя он был на редкость скверным человечишком.

— А если я обрадую тебя, воевода, вестью о том, что князь Цагол жив и в твоих силах сделать так, что он снова станет князем Алании и твоим повелителем?

— Ты не обрадуешь меня, а огорчишь, заставив пожалеть о напрасно затраченном на поездку к тебе времени. У Алании уже есть новый князь, младший брат Цагола, и я служу ему.

— Но князь Цагол жив, и никто не лишал его власти. Он лишь попал в беду, и твой долг, как его воеводы и верноподданного, помочь ему выбраться из неё. Обещаю, что он не забудет твоего благородства и назначит тебя главным воеводой своего войска.

— Попал в беду? Пусть выбирается из неё. — В голосе воеводы отчётливо прозвучали нотки злорадства. — Именно так однажды он ответил мне, когда я обратился к нему за помощью. «Знал, как попасть в беду — знай, как выбраться из неё», — сказал он тогда. Сегодня я возвращаю ему его слова. Пускай протрезвеет от вечного пьянства и, если в его ослиной голове осталась хоть капля ума, подумает, в какой шайке бродяг или нищих ему найти приют, ибо в Алании места для него нет.

Рядом с Латипом раздались звуки, напоминающие мычание. Скосив глаза, он увидел, что Цагол с налитыми кровью глазами и вздувшимися на шее венами рвётся к двери, а два стража прижимают его к спинке кресла. Ничего, князь, дослушай, какого мнения о тебе подданные, он, Латип, этот позор уже пережил.

— Воевода, ты говоришь «нет», ещё не выслушав моего предложения. Князь Цагол — мой пленник, и я готов возвратить ему свободу всего за пятнадцать тысяч золотых диргемов. Ты — христианин, неужели твой Христос не советует своим почитателям освобождать из неволи братьев по вере? Я уже не упоминаю, что он велит им не держать друг против друга зла и прощать причинённые обиды. Это знаю даже я, язычник-огнепоклонник [83] Огнепоклонник-язычник — поклоняющийся огню как божеству, как идолу. , почему об этом забыл ты? Выкупив князя, ты станешь мил Христу и получишь место в его небесном жилище-раю. И всего за какие-то пятнадцать тысяч диргемов.

— С Христом я разберусь без твоей помощи, язычник. И давай закончим разговор о князе Цаголе. Ты просишь за него пятнадцать тысяч диргемов, причём золотом? Я не дам за него даже его истинную цену — стоимость бурдюка скисшего вина. Старый дурак пропил свободу и власть — поделом ему! Прощай, разбойник, и больше не тревожь меня из-за жалких пьяниц, даже если они из племени аланов.

Дверь в соседней комнате с грохотом распахнулась, и раздались звуки удаляющихся шагов. Спустя минуту в комнатке появился разбойник в кольчуге поверх халата, побывавший в ней перед приходом Ахмата и Салтана. На этот раз он не подошёл к старшему из стражей, а встал против сидевших в креслах-плетёнках Латипа и Цагола. Когда он заговорил, воевода услышал голос, который звучал за стеной в соседней комнате во время разговоров разбойничьего главаря с Ахматом и Салтаном:

— Вам известно, о чём шла речь по соседству с вами. Ни тысяцкий Ахмат, ни воевода Салтан не пожелали дать за вас выкуп. Скажу больше, у меня сложилось впечатление, что они готовы сами заплатить мне, чтобы я отправил поскорее вас на тот свет. Но это ваши личные дела, а меня интересует другое — потеря денег, на которые я рассчитывал, похищая вас. Неужели я ошибся, полагая, что такие люди, как ты, известный всему Кавказу владыка Алании князь Цагол, и ты, прославленный полководец лазгов воевода Латип, чего-то стоите? Неужто я просчитался и вы не стоите ничего? — Главарь посмотрел на старшего из стражей. — Вели развязать пленникам рты. Я хочу беседовать с ними.