Эрнест Дюплесси - Филипп Август

– Подойди прежде ты, человек со шлемом, – сказал он Жоделлю строго. – И скажи мне, как ты мог, будучи покрыт кольчугой, обнажить клинок против беззащитного ребенка?

– Хоть я не признаю за вами права допрашивать меня, – возразил Жоделль, – однако, чтобы скорее покончить, скажу, что обнажил меч, потому что он вызвал меня и что он враг моего властелина, короля английского.

– Но ты не англичанин и не нормандец. Ты француз из Прованса, если твое произношение не обманывает меня.

– Я могу быть французом и состоять на службе у английского короля.

– А вот мы это посмотрим, – возразил рыцарь, почувствовавший при первом взгляде инстинктивное отвращение к Жоделлю, какое часто испытывают честные люди к мошенникам. – Ну а ты что скажешь, юноша? – обратился он к Эрмольду. – Говори прямо, я не имею намерения повредить тебе.

– А между тем, если вы станете задерживать меня и помешаете предупредить моего господина, что этот злодей изменил ему, то причините мне такой вред, какого не поправить.

– А кто твой господин? Англичанин или француз?

– Француз – сир де Куси.

– Благородный рыцарь, клянусь честью! Мне доставило бы удовольствие переломить с ним копье.

– Это от вас зависит – мой господин никогда никому не отказывал в честном бое.

– Славный ответ, юноша! Хорошо! Я вижу, что ты достойный слуга своего господина.

– Знакома ли вам подпись короля Иоанна, господин рыцарь? – перебил его Жоделль, недовольный оборотом разговора и желая замять его.

– Знакома ли? Еще бы! Очень знакома, и даже лучше, чем моя собственная, которую я никогда не видел по весьма основательной причине.

– Так не угодно ли вам это прочитать? – спросил Жоделль, разворачивая перед его глазами пергамент, выданный ему Иоанном. – И если вы друг короля Иоанна, как говорите, то не замедлите отпустить меня и задержите этого мальчика, врага нашего государя.

– Да, это точно подпись короля, – сказал рыцарь, рассматривая пергамент. – А вот и его печать. Для тебя этого довольно, можешь убираться вон. Что же касается до задержки этого юноши – это другое дело, и я не вижу, чтобы тут шла об этом речь.

– Конечно, король о том ничего не говорит, но…

– Ага! Так король ничего о том не сказал? Очень рад, что убедился в этом, а то ведь я ничего не разумею в этих каракулях.

– Так выслушайте меня, по крайней мере, – сказал Жоделль настойчиво.

Отведя в сторону рыцаря, он стал шепотом рассказывать ему свою историю. Рыцарь сперва слушал внимательно. Потом вдруг отступил от него на два шага и, оглядев с головы до ног с явным презрением, крикнул своему оруженосцу:

– Отвори дверь! Отвори дверь! Мне душно здесь! Клянусь Богом живым, никогда еще я не находился взаперти в такой маленькой комнате с таким великим злодеем. Вон его, и чтобы никто не смел разговаривать с ним! Посторонитесь, чтобы он не прикоснулся к вам! Прикосновение зараженного чумой для меня приятнее прикосновения этого гнусного изменника!

Ошеломленные пылкостью своего седовласого рыцаря, воины расступились, давая дорогу брабанту, который задыхался от ярости. Выйдя за порог, он на миг оглянулся, окинув язвительным и угрожающим взглядом англичанина, как бы вызывал его.

Но или сознавая свое бессилие, или внимая благоразумию, он вдруг переменил намерение и, вскочив на лошадь, ускакал.

Рыцарь повернулся к Эрмольду и в забавном смущении сказал:

– Боюсь, бедное дитя, что мне придется арестовать тебя. Да, боюсь. Меня осудят, если я тебя выпущу. Но клянусь честью! Жестокое дело задерживать благородного юношу, когда отпускаешь на свободу такого гнусного злодея. Ты мой пленник до завтра, если только не убежишь, потому что все может случиться. Робин, – тут обратился он к оруженосцу, – проводи этого благородного юношу в комнату, окно которой выходит в сад, и, пока я поищу в местечке квартиры для лорда Пемброка и его свиты, ты с двумя товарищами постереги дверь. Смотри же, – прошептал он ему на ухо, – не забудь окно отворить и лошадь его привязать к дереву, что под окном, только прежде накорми ее вдоволь овсом. Вот тебе на вино, выпьешь с товарищами. Понял?

– Вполне. Ваши приказания будут исполнены.

– Видишь ли, Робин, этот юноша храбр и честен, а тот солдат – гнусный изменник, который рано ли поздно будет повешен, если хоть одно дерево останется во Франции. Король Иоанн может сколько угодно называть меня старым дураком или взбалмошной головой, но я не могу взять в толк, как может допустить рыцарская честь, чтобы держать в заключении честного человека, когда бесчестный гуляет на воле? Нет, этого никогда не было и не будет, пока я жив.

Благородный рыцарь удалился, а Робин привел в исполнение его приказания.

Эрмольд падал под гнетом усталости и печали. Он слышал только то, что рыцарь говорил ему, и в голове не держал мысли, что может бежать. Когда оруженосец привел его в темницу и запер за ним дверь, паж печально сел на кровать.

Один только раз ему пришла мысль взглянуть в окно и оглядеть окрестности. Но в эту минуту послышались шаги солдата, привязывавшего его лошадь к дереву, и он, вообразив себе, что это часовой поставлен под его окном, не приподнялся даже с места.

Вскоре усталость одолела печаль, молодой паж упал бессознательно на постель и уснул крепким сном. Более четырех часов он спал, когда рыцарь вернулся.

– Ну что, Робин, поделывает твой пленник? Надеюсь, не убежал?

– Мы из этой комнаты ни шагу не делали, – отвечал оруженосец, – И он не мог бежать… разбив окно, – добавил он шепотом.

– А вот посмотрим, Робин, посмотрим, – сказал рыцарь. – Всякое дело требует проверки.

Отворив дверь, он вошел в смежную комнату. Но каково же было его удивление, когда он увидел пажа, спавшего беспробудным сном.

– Он с ума сошел, окончательно с ума сошел! – пробормотал рыцарь, пожимая плечами в сильном разочаровании.

Потом, разбудив Эрмольда, сказал:

– Ну, вот, дитя мое, ты все еще здесь? Я очень рад, что ты не попробовал бежать. Но если бы это случилось – ведь чего не бывает в свете, – то непременно кланяйся от меня твоему господину и скажи ему, что сэр Артур Оукингем будет рад переломить копье с ним в сражении или в турнире, но из чистого уважения к нему.

Паж вытаращил глаза и все еще не верил своим ушам.

«Он просто дурак, если и этого не понимает», – подумал рыцарь. Тогда, приблизившись к окну, он притворился, будто нечаянно увидел лошадь.

– Какое прекрасное животное! Кажется, оно тебе принадлежит? – сказал он Эрмольду, – будь спокоен, твоего коня хорошо накормили. До свидания, господин паж, через час я пришлю тебе ужин.

Он ушел и тщательно запер за собою дверь и задвинул засов. С минуту постоял Эрмольд, как ошеломленный. Но минута была недолгá. Стремительно бросился он к окну, выглянул и, никого не увидев, выпрыгнул из окна в сад, вскочил на лошадь и был таков.