Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Полная луна заливала пустынные поля потоками голубоватого света, и тени всадников неимоверно вытягивались. Между рядами виноградных лоз, уже сбросивших тяжелые и сладкие золотистые ягоды, расхаживали падальщики, омерзительно свистя и требуя ужина. К полуночи, после бешеной скачки, всадники добрались до фермы Домоко. Турки не вернулись, чтобы отомстить за убитых, и ферма возвышалась над печальными полями, усеянными костями людей и коней.

– До рассвета мы с места не двинемся, синьор, – сказал критянин Дамасскому Льву. – В Кандию опасно въезжать утром.

– Значит, мы просидим здесь до завтрашнего вечера? – спросил Мулей.

– Да, мой господин. Без сигнала мы не сможем приблизиться к бастиону: нас сразу же накроют картечью или выстрелами из аркебуз.

– А что за сигнал?

– Свет красного фонаря.

– А на море используют зеленый. Что ж, смиримся и станем ждать.

– К тому же, синьор, я хочу послать пару своих друзей на разведку в окрестности города. Мы не знаем, насколько турки продвинулись в осаде.

– А что, если Кандия взята в кольцо и мы не сможем войти? Я сгораю от желания увидеть жену и спасти ее до того, как начнется смертоубийство. Венецианцы не смогут долго держаться.

– К сожалению, синьор, – ответил Домоко, расставляя стулья вокруг длинного стола, – их храбрости не хватит, чтобы спасти знамя Светлейшей республики. Разве что случится чудо.

– Может, и случится.

– Но как?

– Христианские народы устали от бесчинства турок и, похоже, решили дать отпор султану.

– Кто вам это сказал?

– Адмирал.

– Ну, тогда действительно в этом есть доля истины, но христиане Европы войдут в Кандию с большим опозданием.

– Кто знает!

Домоко грустно покачал головой и поставил на стол половину жареного козленка и хлебцы из кукурузной муки, черствые, как булыжники. Его друзья спустились в погреб и принесли две пузатые бутылки белого вина, сплошь покрытые паутиной.

– Давайте поужинаем, – сказал критянин. – Нашим коням тоже надо поесть.

Восемь воинов наскоро поели, осушив при этом немало бокалов, и отправились спать, а один из них остался дежурить. Лампу погасили, чтобы турецкие патрули, которые время от времени объезжали эти территории, не заметили, что в доме кто-то есть. Ночь прошла спокойно, и на заре бескрайняя равнина была еще пустынна.

– Снимемся с места нынче вечером, – сказал Мулею Домоко. – А сегодня двое моих людей отправятся в Кандию на разведку. Если, как я надеюсь, в город можно проникнуть, в полночь минуем бастионы.

В полдень двое критян, пообедав, вскочили на коней и, быстро скрывшись за густыми виноградниками, помчались к осажденному городу. А для тех, кто остался, и особенно для Дамасского Льва, потянулись часы тревожного ожидания. Только перед закатом двое критян на белых от пены конях вернулись на ферму.

– Ну что? – спросил Мулей-эль-Кадель.

– Осада на том же уровне, – ответил один из разведчиков. – Для людей смелых и решительных проникнуть в Кандию труда не составит.

– С какой стороны? С бастиона Маламокко? – спросил Домоко.

– Нет, теперь от турок свободен только бастион Понте-деи-Пуньи. Возле остальных уже стоят ряды кулеврин и бомбард.

– То есть кольцо почти сомкнулось? – сказал Мулей.

– Почти полностью, синьор. Оккупированы даже холмы к югу от города. Но правда и то, что все овраги завалены непогребенными телами турок.

– Значит, ты обещаешь провести нас в город?

– Да, синьор.

– А конные патрули вам попадались? – поинтересовался Домоко.

– Скорее всего, после отчаянной вылазки венецианцев у мусульман больше нет конных патрулей.

– Как ты узнал? – спросил Домоко.

– От одного из наших братьев, мы вмести сидели в поле, в засаде на этих каналий.

Они вычистили скребницами коней, задали им обильный корм, и, едва солнце опустилось за горизонт, все восемь всадников в полном вооружении вскочили в седла. Домоко под широким плащом из козьей шкуры вез маленький красный фонарь, без которого к бастионам их бы не подпустили.

– Вперед! – крикнул Дамасский Лев, отпустив поводья. – Или все погибнем, или войдем в Кандию!

– И войдем туда живыми, синьор, – сказал Домоко, снова становясь во главе отряда. – Венецианцы знают сигнал и стрелять по нам не станут, наоборот, поспешат опустить подъемный мост, чтобы мы могли войти. Я опасаюсь только окаянных конников, которые предпочитают преподносить по ночам сюрпризы. Но они ездят маленькими группами, а мы люди отважные и сумеем дать отчаянный отпор, как дали когда-то перед нашим домом.

Восемь всадников проехали через поле, защищенное виноградными шпалерами, и пустили коней в стремительный галоп.

Из Кандии слышалась канонада. То сухими хлопками подавали голос кулеврины, то вступали турецкие бомбарды, разрывая ночную тишину ужасающим грохотом.

Находясь еще вдали, всадники видели, как небо, словно болиды, пересекают огромные ядра, оставляя за собой сверкающие хвосты, и с глухим грохотом падают на несчастные дома, и так разрушенные во время осады, длящейся с короткими передышками уже двадцать восемь месяцев. Часам к одиннадцати, после стремительной скачки по виноградникам, Дамасский Лев и его друзья увидели бастионы осажденного города. Домоко быстро сориентировался, как добраться до бастиона Понте-деи-Пуньи, который пока оставался за кольцом осады. Турки были слишком заняты, окапываясь и строя укрепления на южных холмах, взятых с огромными потерями. Проезжая мимо виноградных шпалер, Домоко выдернул длинную жердь, закрепил на ее верхушке красный фонарь и поехал дальше, осторожно оглядываясь, чтобы не угодить в засаду. До бастиона оставалось метров пятьдесят, когда он остановился и поставил фонарь на землю, ожидая ответного сигнала. Отряд спешился, чтобы запалить фитили аркебуз и дать передохнуть взмыленным коням. Прошло несколько минут, но венецианцы не отвечали. И тут Домоко крепко стиснул руку Дамасский Лев:

– Вот они, проклятые!..

– Кто?

– Конный патруль.

– Где?

– Вон, показались из-за полуразрушенного бастиона.

В этот момент грек прошептал:

– Сигнал: венецианцы ответили.

– И вовремя, – отозвался Домоко. – Они нам помогут избавиться от патрульных.

На верхушке бастиона Понте-деи-Пуньи появились люди и сгрудились вокруг сигнального красного фонаря.

Почти в ту же секунду отряд атаковали человек восемь-десять турецких патрульных, дико вопя на скаку:

– Гяуры!.. Бей их!.. Бей!..

– По коням! – крикнул Дамасский Лев. – Сначала стреляем из аркебуз, потом атакуем мечами и саблями.

Все восьмеро в мгновение ока вскочили в седла и прицелились. Они уже собирались дать залп, как с бастиона Понте-деи-Пуньи раздался пушечный выстрел. Кулеврина, заряженная картечью до самого дула, как было принято в те времена, прошила турок, скакавших во весь опор и вопивших что есть мочи: