Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

– Бей христиан!

Но их, по счастью, было человек пять-шесть, и все без аркебуз. За несколько мгновений Дамасский Лев и албанец обрушили на их шлемы такой град ударов, что трое или четверо так и остались лежать на земле. Остальные в ужасе обратились в бегство, крича на бегу:

– Христиане вырвались!..

Солдаты Метюба помчались следом, но конь, почуяв, что впереди нет преград, бросился вниз с эскарпа, не обращая внимания на венецианские пули, летевшие с бастиона Маламокко.

– Хозяин! – крикнул албанец. – Мы скачем навстречу смерти!

– Уцепись за меня покрепче и ничего не бойся. Нам надо преодолеть всего шагов пятьсот!.. Ах ты!..

На всех северных башнях Кандии вдруг вспыхнули огни, и теперь света вполне хватало, чтобы различить всадника. Граф Морозини сдержал слово.

– Мико!.. – крикнул Мулей-эль-Кадель, пуская коня в бешеный галоп. – Ори что есть сил: «Мы христиане!»

Но венецианцы, понимая, что опасность для них отнюдь не миновала, продолжали палить, и турки отвечали тем же, пустив в ход свои проклятые бомбарды. Мусульманские каменные ядра градом сыпались на равнину за редутом и, прочерчивая в воздухе огненный след, взрывались, едва достигнув влажной земли. Наибольшая опасность грозила отсюда, хотя и венецианцы вполне могли отдать словенцам, стоявшим у подъемного моста, приказ открыть огонь из аркебуз.

– Кричи, Мико!

Дамасский Лев натянул поводья и вонзил края стремян в бока несчастного коня.

Мощный двойной крик взвился в воздух, на секунду перекрыв грохот кулеврин и бомбард:

– Мы христиане!!!

В тот же миг огонь со стороны венецианцев прекратился, а на террасах в костры подбросили поленьев. Конь, ведомый рукой одного из самых знаменитых всадников Малой Азии, скакал, увертываясь от пуль и ядер и чудом уходя от гибели. Ядра падали дюжинами, с оглушительным свистом, катились по земле еще метров сто, а потом взрывались, разбрасывая осколки во все стороны. С раскаленных осколков сыпались искры, словно их выпустили из жерла вулкана, а не из артиллерийского орудия.

– Скорее!.. Скорее!.. – кричал Мулей-эль-Кадель, варварски впиваясь коню в бока острыми стременами.

– Мы христиане!.. Христиане!.. – неистово орал Мико своим громовым голосом.

Конь, под твердой рукой всадника, пролетел опасную зону со скоростью пушечного ядра и, чудом уцелев, с двумя всадниками на спине доскакал наконец до подъемного моста бастиона Маламокко, где его тут же приняли наемники-словенцы. Спустя мгновение кулеврины снова заговорили, настойчиво обстреливая равнину за редутом. Командир гарнизона, обходивший артиллерийские точки, прибежал вместе с герцогиней, которая в сильной тревоге уже давно покинула башню.

– Вы живы! – воскликнул граф. – Можно сказать, вас хранил Крест!

Мулей-эль-Кадель спрыгнул на землю, подошел к жене и прижал ее к груди.

– Как видишь, – произнес он, – мы вернулись. Мусульман уничтожить легче, чем христиан.

– Ты прошел сквозь шквал огня, Мулей, – отозвалась герцогиня, и голос ее немного дрожал. – А если бы тебя задела пуля?

– Но, как видишь, я вернулся живым и хочу сказать тебе, что Хараджу, насколько я понимаю, ты ранила серьезно.

– Однако она жива, – сказал граф.

– Эта змея невероятно живуча, капитан, – отвечал Дамасский Лев. – Ее следовало бы пригвоздить к стене ударом шпаги и оставить там, пока не испустит дух.

– Сколько народу в редуте?

– Не более тридцати человек.

– Я не отважусь послать людей под шквальный огонь. Нас слишком мало, и никто не заменит погибших. А турки постоянно получают подкрепление из Константинополя. Смотрите, они совсем не берегут людей. На штурм одного редута они собираются бросить две или три тысячи солдат.

– И вы им это позволите? – с тревогой спросил Мулей-эль-Кадель.

– Разве вы не слышите, как грохочут наши кулеврины? Вот уже тридцать часов они сеют смерть среди неверных. И никто из этих людей, хоть и известно, что они храбрецы, не пройдет сквозь наш огненный дождь. Идите на бастион. Там не так опасно, турецкие пули редко туда долетают.

Албанец занялся размещением коня, а командир гарнизона, герцогиня и Дамасский Лев, пройдя сквозь огромное облако дыма, неподвижно висевшее над крепостью ввиду полнейшего безветрия, оказались на площадке бастиона, который из-за своей мощи и размеров почитался скалой Кандии. Две роты артиллеристов вели непрерывный огонь, не давая кулевринам ни минуты передышки. Ядра одно за другим летели в огромную темную массу, отделившуюся от турецких траншей и быстро движущуюся сквозь темную равнину. Несомненно, это шли матросы Али-паши, посланные на помощь Харадже. Сколько их было? По словам командира гарнизона, не меньше двух-трех тысяч. На свою беду, эти смельчаки знали, что идут на верную смерть, а кроме того, их пугали градом сыпавшиеся пули, и продвигались они без особого успеха. После каждого выстрела из кулеврин в их рядах возникали бреши, ряды размыкались, а вот смыкались очень не скоро.

– Что, если они пройдут? – спросила герцогиня у графа.

– Это невозможно. Только Али-паша мог послать столько людей на убой. Наши ядра и пули ложатся сплошным ковром, и эти бедолаги, должно быть, несут большие потери.

– А если им на помощь придут янычары визиря?

– Главнокомандующий слишком осмотрителен, чтобы рисковать своими лучшими силами ради спасения тридцати человек, речь идет лишь о том, чтобы увести отсюда владелицу замка Хусиф, – ответил граф. – Смотрите!.. Турки не выдержали нашего огня и побежали. Ай да кулеврины, мастера истреблять людей!..

И действительно, османы, больше часа принимавшие на себя адский огонь, который выкашивал каждого десятого, ужаснулись огромным потерям и, похоже, решили отказаться от штурма.

Редут был слишком далеко, чтобы добраться до него, тем более под градом пуль.

– Я это предвидел, – сказал начальник гарнизона Дамасскому Льву. – Против тридцати кулеврин в руках лучших артиллеристов Светлейшей республики безнаказанно не пойдешь.

– А они не предпримут штурм снова?

– Пока что вряд ли, Мулей.

– А что же будет с теми тридцатью бойцами, что укрылись в редуте? – спросила герцогиня.

– Если их действительно тридцать, то, полагаю, завтра станет двадцать девять, – неожиданно резко сказал Дамасский Лев.

– Почему? – в один голос воскликнули командир гарнизона и герцогиня.

– Клянусь пророком, поединок не окончен! Метюб еще должен сразиться со мной. Если выйдет из укрытия, отведает моей шпаги, как Хараджа отведала клинка моей жены!

– Вы хотите биться с этими предателями? – спросил граф. – Я бы им не доверял, Мулей.

– Я знаю своих соотечественников. В глубине души они все рыцари и не отступают, получив вызов. Вывесите завтра утром белый флаг над бастионом, запросите передышки – и увидите: Метюб выйдет из укрытия. Рискнете?