Сулейман Рагимов - Орлица Кавказа

Он сражался один на один со своей бедой, и никакой див не мог бы остановить его в этот решающий многое момент. Обратной дороги не было! Победить — или умереть. Не умереть — значит, победить.

И он рубил, рубил, рубил…

Вот кто не мог найти себе места от злобы — это тот, кого называли «око государево». Подумать только, он, которому столько доверено — и не может попасть на прием к генерал-губернатору! Нет, за этим что-то стоит. Надо только понять, что именно.

«Не для себя же, в конце концов я стараюсь, — думал Николай Николаевич, кривя при этом душой, — о пользе Отечества приходится думать. Выслушай генерал-губернатор того, кто умел видеть больше других — узнал бы для себя много полезного».

Однако губернатор почему-то решительно отказывался от встречи, и неугомонный шпик продолжал нескончаемую слежку за каждым, кто казался ему подозрительным.

Сегодня счастье, казалось, улыбнулось ему. Он углядел человека, который был очень похож на Гачага Наби! Соглядатай долго крался за ним следом, видел, как тот подошел к хижине Карапета — и вдруг исчез, словно сквозь землю провалился. Да, да, словно сквозь землю!

Он и не подозревал, как близко подошел к истине…

— Досадно — подумал Николай Николаевич. — Что же делать? Побеседовать по душам с женой ключника, с которой незнакомец явно о чем-то говорил?'.. Но эта женщина такая хитрая бестия, что кого хочешь обведет вокруг пальца. Нет, допросить ее стоит — но потом, а то как бы не спугнуть зверя!

Чутье верно подсказывало шпиону — он на верном пути. А так как отсюда нет другой дороги, кроме тропки, вьющейся через дубовую рощу, то нужно устроить здесь засаду и ждать, сколько понадобится. Хоть целые сутки.

Он устроился поудобнее и погрузился от нечего делать в свои размышления, дабы скоротать время. Хорошо, что никто не мог прочитать, что за черные мысли бродили в этот тихий час в столь изощренном и злобном проходимце!

Всех, с кем он имел дело, Николай Николаевич считал либо бездельниками, либо предателями. Все уездное и губернское начальство таково!

Сладко едят, вкусно пьют, ходят по дорогим коврам, позванивая своими крестами, полученными бог весть за что, поскрипывают дорогими сапожками из тонкой кожи! А он вынужден торчать здесь, в темноте, как ищейка, как безродный пес, вынюхивая и выслеживая. Хорошо еще все обошлось с этими «новыми мусульманами». Ну, посудите сами, можно ли призвать к порядку и держать в повиновении этот дикий край, если каждый — хоть губернатор, хоть уездный начальник — все заняты только тем, что ублажают собственные персоны, кто во что горазд!

Этот старый дурень губернатор, судя по всему, видит только пышный турнюр своей жены и ни на что иное не желает обращать внимания! Влюблен, как мальчишка, старый хрыч, совсем из ума выжил. Только поглядеть, как он прогуливается по веранде дома рядом со своей благоверной — то к тонкой талии прикоснется, то локон ей поправит! Тьфу!

И полковник Белобородое не лучше. У него, правда, свой бзик.

Этот в либерала играть изволит. Книжки почитывает, с чиновниками душеспасительные беседы ведет.

Совсем заелись знатные господа, прямо скажем. Утратили добрый солдатский дух, попусту время тратят, которое надо бы с умом употребить на службу государеву… Он, только он, «око государево», может сделать что-либо путное в этом разложившемся уезде!

Затеяли, понимаете ли, игру в демократию. Норовят подластиться, поладить с местным населением, тупыми туземцами. А что с ними ладить? Они все равно добра понять не смогут! Нет, пустое дело играть в «кошки-мышки» и с местными беками, и с лихими гачагами. Ну, с этими-то все до конца ясно. Самые откровенные разбойники, какие во все века бывали. С этими должен быть вообще один разговор — за ворот и- на фонарь!

Постепенно все более распаляясь, соглядатай уже не мог остановиться.

— А те, кто окопался в канцелярии наместника? И в департаментах Петербурга? Они куда смотрят? Что они делают с доносами, поступающими в их секретные отделения? Неужели даже не читают? Потому что никакого толку пока от всех многочисленных сведений, которыми Николай Николаевич столь усердно снабжает этих канцелярских крыс…

Потом мысли его вернулись к тем событиям, которые непосредственно привели его сегодня в эту дубовую рощицу. Он снова и снова припоминал, как крался вслед за незнакомцем, как тот остановился у плетня, затеяв мирную беседу с женой стражника, а потом вдруг внезапно исчез… Куда это он делся? А куда пошла эта, усатая? Небось, к мужу под бок забралась! Эх, ну и бедра у нее… В тот раз попытался ущипнуть ее на базаре ненароком — ни черта! Словно каменная!

Ну, так что делать?

Может, взять и ворваться в хижину, вытряхнуть мужа из постели, сесть с ним за стол, пить чачу! А потом видно будет… Может, посулив золотой или пригрозив — отнять у него жирненькую Айкануш и вкусить с ней радости?

А что? Ну, чем «око государево» хуже, чем любой другой из тех господ, которые привыкли жить в свое удовольствие, ни в чем не встречая отказа? Действительно, ничем не хуже!

Рассуждая так, Николай Николаевич ни на минуту не спускал глаз с хижины Карапета. Уже стемнело, когда дверь ее открылась и вышел ключник с лопатой. Он прошел на огород. Потом дверь открылась еще раз — и в дверном проеме показался силуэт Айкануш, сладко потягивающейся и с явным удовольствием наслаждающейся чистым вечерним воздухом.

— Таинственный незнакомец как сквозь землю провалился, — повторил беззвучно шпик. — Куда же его черти унесли?

Это исчезновение еще более насторожило опытного сыщика. Человеку обычному такое уменье исчезнуть, как бы растаяв в воздухе- совершенно ни к чему. Значит, незнакомцу приходилось и раньше скрываться. Следовательно — он не в ладах с законом. Потому можно предположить, не слишком рискуя ошибиться, — это либо сам Гачаг Наби, либо кто-нибудь из его ближайших сподвижников.

Так или иначе — нельзя покидать этот пост. Нужно хоть сутки просидеть здесь. Не спать, не есть, не пить — только ждать. Так кот затаивается у норки, в которой исчезла ловкая мышка…

Зато, когда он поймает Гачага — вот тогда уже конец нынешней распроклятой тревожной жизни! Конечно, ему последуют высочайшие милости. Орден повесят — и немалый. Посадят начальником уезда… А, может, и генерал-губернатором? Что ж… Если он сделал такое, что и губернатору оказалось не по силам…

Честолюбивые мечты будоражили «око государево», согревали ему кровь.

Между тем в комнатке Карапета ненадолго загорелся слабый желтый огонек свечи, бросая слабые блики на плетень и на служебные пристройки. Потом — и он погас. Стало совсем темно.

— Что ж… — повторил себе шпик. — Ждать, так ждать. Это мы умеем.