Элисон Уэйр - Анна Болейн. Страсть короля

– Ваша милость плохо себя чувствует? – с милым шотландским акцентом спросила Маргарет.

– Нет, ничего, – ответила Анна. – Я все думаю: теперь весь христианский мир считает его милость вдовцом. И если я не рожу сына, боюсь, меня ждет та же участь, что и вдовствующую принцессу.

– Глупости! – воскликнула Мадж. – Стоит только припомнить, каким гордецом ходил сегодня король и как он любит принцессу, и сразу станет ясно, что вам такое не грозит.

– Но если этот ребенок окажется девочкой или… – Анна запнулась.

– Его милость любит вас, – заверила ее Мадж.

– Он ухаживает за Джейн Сеймур, – сказала Анна.

Наступила тишина.

– Вижу по вашим лицам, что это правда. – Анна вздохнула. – Но пока он уважает меня как мать своего наследника и не унижает прилюдно, я довольна.

На второй неделе января Генрих пришел в комнату Анны после ужина и отослал ее служанок.

– Я получил отчет об исследовании тела вдовствующей принцессы, – с мрачным видом произнес он. – Мне нужно поговорить с вами наедине.

Сердце у Анны тяжело забилось. Нельзя пугать ребенка. Надо успокоиться.

– Зачем? – спросила она, стараясь не выдать голосом, насколько страшен для нее этот разговор.

– Затем, что я обеспокоен и Шапуи задает вопросы, – ответил Генрих. – Все внутренние органы найдены здоровыми, кроме сердца. На нем обнаружена ужасная на вид черная опухоль. Свечник вымыл его, но цвет не изменился, и внутри оно тоже было все черное. Я не знаю, что и думать, Анна, но стараюсь, как могу, держать этот отчет в секрете. Люди и без того уже говорят, что Екатерина убита. Они даже обвиняют меня: мол, я подослал к ней гонца, чтобы тот приложил к ее губам отравленный золотой кубок. Шапуи полон подозрений.

– Без сомнения, и меня кое-кто считает причастной, – сказала Анна, внутренне содрогаясь при мысли, как близко подобрался Генрих к раскрытию истины.

«Теперь он вполне может догадаться», – подумала она, и волоски у нее на шее от страха встали дыбом.

– Мне неприятно это говорить, – признался Генрих, – но некоторые обвиняют вас и вашу семью. Говорят, вы больше всего выгадали от смерти Екатерины. Не слушайте их, Анна, они невежды. Но я пришел предупредить вас о том, какие идут слухи, так что не обращайте внимания. Мы должны думать о ребенке.

Анне не нравилось, как он на нее смотрит, будто вспоминает все те случаи, когда она подталкивала его к действиям против Екатерины, и размышляет, не правдивы ли на самом деле эти слухи.

В том же месяце леди Мария слегла от тяжелой болезни в Хансдоне. Весть о смерти матери она восприняла трагически и находилась в глубокой печали и отчаянии.

Анна почувствовала, что настало время опровергнуть слухи и протянуть оливковую ветвь. Хотя она и ненавидела Марию, но не могла не ощутить жалости к девушке, потерявшей горячо любимую мать. К тому же теперь, когда Екатерины больше не было на свете, Мария, наверное, могла бы признать ее королевой.

Анна отправила гонца к леди Шелтон и попросила передать Марии: если та послушается отца как хорошая дочь, то она, Анна, станет ей лучшим другом и, заменив мать, постарается обеспечить всем, чего той хочется. И если Мария приедет ко двору, ей не придется носить шлейф королевы, вместо этого она всегда будет идти рядом с ней как равная. Большего Анна предложить не могла.

Ответ Марии был как пощечина. Согласиться на условия Анны – значит войти в конфликт с собственной честью и совестью.

Что ж, упрямица не использовала свой шанс. Разъяренная Анна передала леди Шелтон: она изъявляет желание, чтобы та больше не пыталась заставить леди Марию слушаться его милость короля.

Сделанное мной скорее из доброжелательства, чем из-за того, что меня или короля заботит, какой образ действий она изберет. Когда у меня родится сын, а это произойдет очень скоро, я знаю, что случится с ней. Помня заповедь Божью, что мы должны проявлять доброту к своим врагам, я намеревалась предупредить ее заранее, так как мне известно: король не оценит ее раскаяния или прекращения бунтарства и неразумного упрямства, когда у нее не останется возможности делать выбор. Леди Шелтон, молю Вас, не утруждайте себя попытками отвратить ее от своенравного поведения, потому что она не может этим ни причинить вреда мне, ни сделать блага.

Анна вручила письмо гонцу и пошла прилечь. Затраченные на разбирательство с падчерицей усилия ее утомили.

Разбудил ее лай Уриана и едкий запах паленого. Горел лежавший перед очагом турецкий ковер. Анна подскочила и бросилась в соседнюю комнату, призывая на помощь. Прибежали слуги и затушили огонь, не дав ему распространиться.

Никто не пострадал. На полу остались пятна гари, и комнату следовало хорошенько проветрить. Анна сидела в приемном зале, поглаживая собаку и содрогаясь при мысли о том, какая ее могла ожидать участь. Из головы не шло одно подстрекательское пророчество, о котором сообщили Тайному совету: «Когда Тауэр бел, а вокруг зеленеет трава, на костер попадут королева да епископа три или два». Это предсказание открыто – и с надеждой – повторяли ее клеветники, и только что оно едва не исполнилось. Анну это потрясло. От рук убийц могла пострадать Екатерина, но не она. Вспомнилось другое пророчество, сопровождавшее отвратительный рисунок, изображавший ее саму с отрубленной головой. Страшно было думать, что есть люди, алчущие ее смерти.

Через несколько дней Анна получила еще один тяжелый удар. К ней явился дядя Норфолк – редкое событие в те дни, потому что они давно не разговаривали, – и в самых мягких выражениях, на какие только был способен этот грубый вояка, сообщил, что король упал на турнире.

– Все посчитали чудом, что король не разбился насмерть, но, к счастью, он не пострадал. Тем не менее, мадам, он нас напугал: видевшие падение подумали, что оно может оказаться фатальным.

Анну пробрала дрожь, и даже Норфолк встревожился.

– Племянница, с вами все в порядке? – пролаял он.

– Да, дядя. Я испытала такое облегчение. Ужасно думать о том, что могло произойти.

На мгновение внутреннему взору представилась ужасная перспектива жизни без Генриха, который защищает ее от враждебного мира. Она подумала о себе и Елизавете, брошенных на произвол судьбы, захваченных в водоворот гражданской войны, или еще хуже…

– Я должна пойти к королю. – Анна поднялась на нетвердых ногах.

– В этом нет нужды, – сказал Норфолк. – Он не хочет, чтобы поднималась суматоха. Его милость достаточно бодр, и сейчас с него снимают доспехи. Потом он собирается вернуться в дом обедать.

– Благодарю Господа, что слышу это, – ответила Анна, немного успокоившись, дурное предчувствие внезапного вдовства развеялось.

Генрих решил, что Екатерину похоронят в аббатстве Питерборо со всеми почестями, полагавшимися ей как вдовствующей принцессе Уэльской.