Вриндаванлал Варма - Мриганаяни

— Во дворце гак не принято, — ответила она, намекнув на то, что это деревенский обычай.

Однако Мриганаяни не смутилась:

— Вы оказали Лакхарани честь, устроив угощение по случаю её свадьбы, так позвольте же новобрачной обойти гостей согласно деревенскому обычаю. Это было бы доказательством вашего расположения к ней.

— Какие ещё доказательства?! Всё и так ясно.

— Вот и хорошо! Пусть же она угостит хотя бы вас и меня, а остальных не надо.

— Но почему вы так настаиваете на этом?

— Чтобы доставить вам радость.

— Но это не доставит мне никакой радости!

— Тогда угощайтесь сами, я не притронусь к еде!

— Но без вас и мы не станем есть.

— Хорошо, я сама буду угощать вас едой, которой коснулась Лакхи. Надеюсь, теперь-то вы не будете возражать?

— Теперь не буду. Мало ли в конце концов встречается на нашем жизненном пути шипов!

Мриганаяни бросило в жар. Лакхи сидела, низко опустив голову.

— Я не знала, что вы пригласили нас лишь для того, чтобы оскорбить! — гневно сказала Мриганаяни.

В глазах Суманмохини заплясали огоньки.

— Нет, это вы своей настойчивостью оскорбляете меня!

Мриганаяни встала:

— Пойдём, невестка!

Лакхи умоляюще сложила руки.

Но Мриганаяни была непреклонна.

— Идём, Лакхи, нам нечего здесь делать! Уж слишком высокого она мнения о себе!

Суманмохини хотела что-то сказать, но промолчала. Когда Мриганаяни и Лакхи ушли, она приказала служанке:

— Выбрось их еду!

Служанка взяла блюда Мриганаяни и Лакхи и направилась к выходу.

— Да смотри, чтобы этой еды не коснулся даже подметальщик! — крикнула Суманмохини ей вслед. — Отнеси её куда-нибудь подальше и брось!

Служанка выполнила распоряжение старшей рани. Угощение, предназначавшееся Мриганаяни и Лакхи, досталось собакам. Через два дня собаки издохли. Никто точно не знал, отчего. Но хозяева подозревали, что собак отравили. Пошли разные толки. Но вскоре об этом все забыли.

Мриганаяни и Лакхи тотчас узнали о том, как поступила с их едой старшая рани. Мриганаяни долго не спала в ту ночь, никак не могла забыть нанесённое ей и Лакхи оскорбление. О том же, какая участь постигла собак, она узнала лишь много времени спустя.

На следующий день Ман Сингху стало известно обо всём, что произошло у старшей рани. Решив, что разговаривать с Суманмохини бесполезно, он, смущённый, направился к Мриганаяни.

— У махараджи такое испуганное лицо, словно он собрался охотиться на льва! — засмеялась Мриганаяни при виде робко входившего Ман Сингха.

У Ман Сингха отлегло от сердца.

— Не знаю, как утешить тебя! — сказал он, крепко обнимая Мриганаяни.

— Утешить? Зачем? Что случилось, то случилось. Я решила впредь не обращать внимания на подобные вещи.

Мриганаяни не раз обещала это. И хотя Ман Сингх понимал, что молодая рани никогда не сможет спокойно относиться к выходкам Суманмохини, всё же остался доволен.

— У тебя большая душа! Не успеешь ты преодолеть одни трудности, как начинаешь бороться с новыми. И в этом находишь ты радость…

Увидев, что Ман Сингх не прочь пофилософствовать, Мриганаяни обрадовалась, и лицо её озарила улыбка.

— Не скажете ли вы, с чем можно сравнить мою радость? — перебила она Ман Сингха.

— С радостью, которая охватывает меня при виде твоей улыбки!

— Ах, перестаньте, не то я рассержусь!

— Сердись — я всё равно буду смеяться!

— Какой вы плохой!

— Зато ты хорошая! А плохое всегда тянется к хорошему. Так уж всегда в жизни бывает.

— Да нет же, я пошутила. Вы очень хороший и добрый. А теперь давайте сядем и поговорим, только не придвигайтесь ко мне совсем близко.

— А мы и так разговариваем!

— Можно задать вам один вопрос?

— Хоть два!

— Как вы станете относиться ко мне, когда уйдёт моя молодость, увянет красота? По-прежнему ли будете любить меня иди забудете?

— Как могла ты подумать такое?

— Вы позволили задать вам два вопроса. Так вот, ещё я хотела бы спросить, как сделать любовь постоянной, непреходящей?

Объятия Ман Сингха стали слабее. Лицо приняло серьёзное выражение. Мриганаяни сняла со своих плеч руки раджи и села.

Ман Сингх тоже сел, но не рядом, а чуть поодаль. Мриганаяни улыбнулась.

И Ман Сингх сразу же повеселел.

— У тебя действительно большая душа! Ты лучше меня! И взрослей!

— Неужели?

— Я не шучу!

Ман Сингх подвинулся к Мриганаяни.

— Не надо, а то рядом с вами я буду казаться совсем маленькой!

У Ман Сингха стало совсем легко на душе.

— Ты воздержана и можешь любить спокойно. А я человек страстный, мне свойственны порывы. Но ты права, только воздержанностью можно сохранить любовь.

Мриганаяни наклонила голову и коснулась пальцем подбородка Ман Сингха.

— Вы что, весь день намерены читать мне нравоучения?

— Разве я пандит или ачарья? — Перед Ман Сингхом на мгновение возник образ Бодхана, но тут же исчез. — Как хочется мне навеки запечатлеть твою улыбку, твою красоту, в которой я всякий раз нахожу что-то новое, твоё благородство и величие. Это стало бы символом моей любви и постоянства. И только что, какую-то минуту назад, я понял, как осуществить свою мечту! Что ты скажешь, если я назову наш новый храм твоим именем?

Мриганаяни засмеялась:

— А почему не в честь старшей рани?

— Так ведь ты, а не она, — рани моего сердца! Но если ты возражаешь, я назову его, как думал раньше, — Ман-Мандиром. «Мандиром» потому, что в одной части дворца будет храм, где мы с тобой сможем молиться нашему кормильцу — богу Вишну. А «Маном» [207] Ман — гордость, честь потому, что ты — моя гордость, а я — твоя честь! Но знаешь ли ты, что постоянно вдохновляет меня?

— Откуда мне знать это?

— Так знай же: твоя дивная красота! Воспоминание о том, как ты, с венцом на голове, прекрасная, словно пери, вошла под зелёный навес из ветвей и лоз, чтобы совершить обход огня! Вход в Ман-Мандир должен запечатлеть красоту, которой ты сияла в то мгновенье.

Ман Сингх умолк. Мриганаяни лукаво взглянула на него:

— Продолжайте же!

— Солнечные лучи, играя на ажурных решётках дверей, будут напоминать твою улыбку, а орнаменты — твои роскошные волосы, волнами ниспадающие на плечи. Солнце будет сверкать на узорчатых решётках окон, как твои зубы-жемчужины, когда ты даришь мне улыбку. А при виде павильонов и башенок мне вспомнятся твои прекрасные глаза и брови. И надо всем этим будут выситься купола и шпили, которые…

— Хватит! Не хочу больше слушать! — в смущении запротестовала Мриганаяни.

— Нет, послушай! Я многого ещё не рассказал… Отделка храма должна выражать наши чувства к богу Вишну…

— Вот это хорошо!

— А какие деревья в саду больше всего тебе нравятся?

— Банановые. Я часами могу смотреть, как раскачиваются их огромные, словно уши слона, листья.