Джордж Сондерс - Линкольн в бардо

Источник:

«Случайный Иегова: Уилл, Фокус и Большая Нужда». Редактор-составитель Кристен Тоулбранд.

[Линкольн] никак не управлял своей семьей. Его дети делали, что душа пожелает. Он одобрял многие их проделки, ни в чем не ограничивая. Никогда не укорял их, не выговаривал по-отцовски.

Источник:

«Жизнь Линкольна». Уильям Х. Херндон и Джесси У. Уэйк.

Он всегда говорил «[Я] рад, что мои дети свободны — счастливы и не ограничены родительской тиранией. Любовь — это цепь, которой ребенка привязывают к родителям».

Источник:

«Информаторы Херндона». Под редакцией Дугласа Л. Уилсона и Родни О. Дэвиса. Свидетельство Мэри Линкольн.

Дети бросали книги… Пустые ведра с пеплом… угольный пепел… чернильницу… бумаги… золотые перья… письма и проч. и проч. в кучу и плясали на ней. Линкольн ничего не говорил, он совершенно не замечал или вообще был слеп к недостаткам детей. Если бы они на***** в шляпу Линкольна и натерли дерьмом его ботинки, он бы рассмеялся и решил, что это ловко сделано.

Источник:

«Херндон о Линкольне: письма». Под редакцией Дугласа Л. Уилсона и Родни О. Дэвиса. Письмо Джесси К. Уэйку.

Они могли пронестись мимо него по каким-нибудь своим делам, а он даже не отрывался от работы. Потому что Линкольн (забудем обо всей последующей агиографии) был человеком честолюбивым… чуть ли не маниакально честолюбивым.

Источник:

«Они знали его». Под редакцией Леоноры Морхаус. Свидетельство Теодора Бласгена.

[Любой] человек, который думает, что Линкольн сидел и смиренно ждал, когда люди призовут его, имеет весьма ошибочное представление о Линкольне. Он всегда рассчитывал, всегда планировал. Его амбиции были маленьким моторчиком, не знавшим покоя.

Источник:

«Внутренний мир Авраама Линкольна». Майкл Берлингейм. Свидетельство Уильяма М. Херндона.

Человек вроде меня, который давно принял решение забыть обо всех мирских страстях ради более скромных радостей дома и семьи и принять как следствие этого решения менее яркую общественную жизнь, может только представлять черные тучи, которые собирались над головой того, кто задумывался о том, что могло бы произойти, если бы все его внимание было соответствующим образом сосредоточено на делах домашних.

Источник:

«Мудрые слова и избранные письма от Дедушки». (Неопубликованная рукопись под редакцией Саймона Гранда, используется с разрешения.) Норман Дж. Гранд.

Когда умирает ребенок, то муки родительские могут не знать конца. Когда мы любим и объект нашей любви маленький, слабый, беззащитный, который в нас и только в нас видел защиту; и когда таковая защита по какой-то причине не сработала, какое утешение (какое оправдание, какое извинение) мы можем придумать для себя?

Никакого.

Подобные мысли будут преследовать нас всю жизнь.

Если мы даже убедим себя в необоснованности самообвинений, то следом возникнут новые сомнения, а за ними — другие.

Милланд. Там же.

Самобичевание и чувство вины — вот две фурии, которые преследуют дом, где умирает такой ребенок, как Уилли Линкольн; а в данном случае вина была столь велика, что вполне можно было найти, на кого ее возложить.

Эпштейн. Там же.

Многие обвиняли Линкольнов в бессердечии за то, что они устроили прием во время болезни Уилли.

Брайни. Там же.

По прошествии времени воспоминания о том торжественном вечере, вероятно, оказались окрашены болью.

Лич. Там же.

Обнаружив, что Уилли становится все хуже, миссис Линкольн решила отменить приглашения, перенести прием на другой день. Мистер Линкольн решил, что приглашения лучше не отменять.

Кекли. Там же.

Уилли метался в горячке вечером пятого числа, а его мать одевалась к приему. Каждый новый вдох давался ему со все бо́льшим трудом. Она видела, что его легкие не справляются, и была испугана.

Кунхардт и Кунхардт. Там же.

По крайней мере [Линкольн] говорил, что нужно проконсультироваться с доктором, прежде чем предпринимать какие-то шаги. Поэтому пригласили доктора Слоуна. Он объявил, что Уилли становится лучше, и сказал, что имеются все надежды на скорое выздоровление.

Кекли. Там же.

Доктор заверил Линкольна в том, что Уилли выздоровеет.

Источник:

«Гиппократы президента». Дебора Чейз. Свидетельство Джошуа Фривелла.

В доме звучала торжественная бравурная музыка в исполнении флотского оркестра, и на горячечный мозг мальчика это действовало, как дразнилка здорового сверстника.

Слоун. Там же.

Если прием и не ускорил смерть мальчика, то наверняка усилил его страдания.

Мейз. Там же.

В одной грязной вашингтонской газетке, называвшейся «Сплетни и ристалища», появилась карикатура, на которой мистер и миссис Линкольн перекидываются бокалами с шампанским, а маленький мальчик (с крохотными крестиками вместо глаз), перед тем как забраться в разверстую могилу, спрашивает у отца: «Папа, еще бокальчик, прежде чем я уйду?»

Источник:

«Корабль без руля: Когда президенты совершают ошибки». Морин Х. Хеджес.

Шум, веселье, сумасшедший пьяный смех, маленький мальчик в тяжелой горячке, он чувствует себя совершенно одиноким, он пытается прогнать фигуру в капюшоне у дверей!

Спайсер. Там же.

«Папа, еще бокальчик, прежде чем я уйду?»

«Папа, еще бокальчик, прежде чем я уйду?»

«Папа, еще бокальчик, прежде чем я уйду?»

Хеджес. Там же.

Доктор заверил Линкольна, что мальчик поправится.

Чейз. Там же. Свидетельство Джошуа Фривелла.

Линкольн прислушался к словам доктора.

Стрейнджер. Там же.

Линкольн не смог переубедить доктора.

Спайсер. Там же.

Заключив, что нет никакой необходимости перестраховываться, президент решил продолжить прием.

Хеджес. Там же.

Прием с благословения президента продолжался, а маленький мальчик наверху ужасно страдал.

Чейз. Там же. Свидетельство Джошуа Фривелла.

Снаружи донесся крик совы.

Я почувствовал запах, поднимающийся от нашего костюма: лен, пот, ячмень.

Я ведь собирался больше не приходить сюда.

Так думал мистер Линкольн.

И все же я здесь.

Посмотреть в последний раз.

Он сел на корточки перед хворь-ларем.

Опять его личико. Ручки. Вот они. Навсегда останутся. Вот так. Никакой улыбки. Больше никогда. Губы плотно сжаты. Он не похож (нет) на спящего. Он обычно спал с открытым ртом, и во сне его лицо меняло выражение, а иногда он что-то бормотал, произносил какие-то глупые словечки.

Если история Лазаря не выдумка, то нет никаких препятствий к тому, чтобы условия, которые возникли тогда, не возникли здесь и сейчас.

И потом произошло нечто необычное: мистер Линкольн попытался заставить хворь-тело подняться. Заставив свой разум успокоиться, он открыл его для того, что, возможно, существует, но о чем он не знает, и что могло бы позволить (заставить) подняться хворь-телу.

Читать дальше