Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. Вторжение

— Постараюсь, — ответил Матов, покосившись в его сторону.

Ревенёв, поманив Крупова пальцем, представил его, сел в машину и укатил.

Старший лейтенант Крупов оказался запасником лет сорока пяти, лишь пару месяцев назад призванным на действительную. Был он с небольшим брюшком, выпирающим через командирский ремень, в очках и с глубокими залысинами. Несмотря на военную форму, в нем еще издали угадывался сугубо штатский человек.

— Полковник Ревенёв сказал, что у вас высшее образование… — начал Матов свое знакомство с Круповым, раздумывая, куда бы его пристроить.

— Товарищ полковник ошиблись: я закончил лесоустроительный техникум, — с готовностью ответил Крупов.

— А кем вы служили действительную? — продолжал расспрашивать Матов, провожая глазами машину Ревенёва, пылившую в сторону Копыси.

— Полковым писарем, товарищ майор. — И пояснил: — В период гражданской войны.

— Писарем? — изумился Матов. — Но у меня нет такой должности. То есть должность есть, но она уже занята.

— Простите, товарищ майор, но я и не претендую на эту должность, — с достоинством возразил Крупов. — Я прошел подготовку по противотанковой обороне на спецкурсах, — поспешно добавил он, снимая очки. — Собственно, меня для этого к вам и прислали.

— Это другое дело. Кстати, вы видели наши позиции? Как они вам с этой точки зрения?

— Честно говоря, мельком. Исходя из того, чему нас учили на курсах, у вас слишком мало противотанковых орудий. И я не понимаю, почему вы их поставили так плотно непосредственно в центре обороны.

— У нас еще нет ни одного орудия. Это — макеты. Но если появятся, поставлю на фланги. Основные позиции мы подготовили там. И несколько запасных, куда можно будет перебрасывать орудия в случае необходимости. Остальные ложные. Учтите, что немцы сразу не полезут своими танками в реку, тем более что глубина здесь до полутора метров. Обычно впереди у них идет разведка на мотоциклах, легких танках и бронемашинах. Разведка натыкается на оборону, вызывает авиацию, затем прощупывает оборону в поисках слабых мест. В это время подтягиваются основные силы, артиллерия.

— Откуда вы знаете, как поведут себя немцы? — удивился Крупов.

— Так они вели себя в Польше, на Западе, в Греции и Югославии, — пожал плечами Матов. — Трудно ожидать, чтобы они применили иную тактику. Да и зачем менять тактику, если она оправдала себя в предыдущих боях? Нет никакой необходимости.

Матов подозвал к себе молоденького лейтенанта, которого оставил при себе в качестве адъютанта, велел ему собрать на лесной поляне командиров рот и взводов и, обернувшись к Крупову:

— Научите сперва их, товарищ старший лейтенант, они в свою очередь научат своих бойцов.

— Есть, товарищ майор! — вскинул руку к фуражке Крупов и потрусил к полуторке, из которой выгружали ящики с гранатами и бутылками с зажигательной смесью.

Матов поднялся на взгорок, где готовились отсечные позиции. Здесь трудились саперы, им помогали женщины и мужчины непризывного возраста из окрестных деревень.

Отсюда, с пригорка, хорошо просматривалась вся оборона паромной переправы, сама переправа с бревенчатыми пристанями, противоположный берег с широким лугом, на котором сходились две малоезженые лесные дороги. Здесь уже заканчивали командный пункт Матова, укладывая дерн поверх трех накатов бревен. Если бы сюда поставить несколько орудий калибра семьдесят шесть миллиметров… Но орудий нет. Прекращать работы? Нет уж, товарищ полковник, извините. Вы поручили мне оборонять переправу, мне и решать, как ее оборонять.

И Матов, так и не отдав приказа прекратить работы на отсечных позициях, вернулся к реке, где саперы устанавливали на мелководье противотанковые мины.

Мимо него несколько связистов тянули провода на КП батальона, балагурили на ходу. Командир первой роты старший лейтенант Проталин в тени небольшой липовой рощи что-то объяснял своим бойцам, сидящим вокруг него на траве. В руках он держал винтовку, приседал, отскакивал в сторону, целился, колол штыком воображаемого противника.

Матов прошел стороной, чтобы не мешать занятиям. Конечно, он не предполагал, что начнет свою службу после академии таким вот необычным образом. Однако службу не выбирают. Теперь же, когда он вжился в порученное дело, ему казалось, что оно и есть лучший способ применения его знаний на практике. Поэтому он был так дотошен и требователен к выполнению каждой мелочи в организации обороны, убеждая своих подчиненных, что мелочей в бою не бывает, что за каждое упущение придется платить лишней кровью. Для Матова было важно не только то, как он справится с поставленной задачей, но как с нею справятся его подчиненные. Ведь командира батальона могут убить в первые же минуты боя, однако это не должно повлиять на бойцов и командиров, на их решимость сражаться до конца.

Впрочем, Матов был уверен, что его не убьют, и допускал свою смерть чисто теоретически.

Вечерело. Длинные тени ложились на землю. Однако небо оставалось чистым, прозрачно-голубым. В воздухе с криком носились стрижи, норы которых во множестве виднелись на противоположном обрывистом берегу.

Странно, но за эти несколько дней ни одного налета немецкой авиации. Видимо, прав полковник Ревенёв, утверждая, что немцы не любят отрываться от хороших дорог. Поэтому именно с севера, из района западнее Орши, доносятся гулы артиллерийской канонады и бомбежки. Немцы явно рвутся к Смоленску напрямик.

Слух уловил протяжные клики, несущиеся сверху. Матов, придерживая фуражку, задрал голову и увидел на большой высоте кружащих коршунов, поймавших восходящий поток воздуха.

— Пи-иии! Пи-иии! — стекало из прозрачной голубизны.

Поодаль в реке купались бойцы, стирали гимнастерки, портянки. Оттуда неслись крики и дружный хохот. Те, что уже искупались, сидели, свесив босые ноги, на брустверах окопов, курили, разговаривали.

И такими мирными были эти звуки, так мирно дымили в соседнем лесочке походные кухни, что казалось: нет никакой войны, а есть обычные летние учения.

Но прерывистый гул, долетавший с севера, настораживал всех, заставляя прекращать разговоры и прислушиваться. Война все-таки была. Она только еще не докатилась до этой реки, до этих лугов и перелесков, до стрижей и коршунов, до этих уставших за день мужчин и женщин.

Матов ужинал, сидя у себя в командирской землянке, где разместился и штаб батальона во главе с капитаном Янским. Это был сухощавый человек с узким лицом и тонким девичьим станом, черными, восточного разреза, глазами и жесткими, почти синими волосами. Он неплохо разбирался в штабной работе и делал ее с явным удовольствием.

Янскому вчера исполнилось двадцать восемь лет, но об этом он вспомнил лишь сегодня, когда работы по созданию оборонительного рубежа в основном завершились, батальон структурно организовался, и теперь надо было обучить людей действиям в конкретных условиях обороны, взаимодействию отдельных подразделений.