Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

XX век — самый кровавый. Новая война русских друг с другом, названная Гражданской, «красный террор», необъяснимый, как любое безумие, поход Первой Конной на Варшаву, когда красноармейцы, вырезавшие на своем пути — полностью, целиком — польские и литовские городки и деревни, сами оказались в конце концов в концентрационных лагерях.

Зверства Красной армии в Европе, сначала в Польше, потом в Прибалтике, до сих пор не описаны в мировой литературе. Пилсудский вдребезги разбил армию Тухачевского и взял в плен — внимание, цифры! — 146 802 человека.

В Советскую Россию вернутся только 75 699 человек. Более 60 тысяч — погибнут в польских лагерях смерти.

Поляки доводили бывших бойцов Первой Конной даже до самоедства. (Да, «они — враги и злодеи», писали — не раз — польские журналисты и священники, «но нельзя же так…».]

ГУЛАГ, 37-й и 38-й. Халхин-Гол, поход в восточную Польшу (1939-й) и в Прибалтику, Финская, Великая Отечественная…

А «депортация военных инвалидов» в колхозы, на целину или в лагеря, где их, полуживых калек, беспощадно, по-сталински, «мордовали работой»? Тех, кто потерял обе ноги и передвигался на ручных деревянных платформочках… — их всех, почти всех выслали в концентрационные лагеря, под Магадан, на Соловки, в Казахстан!

Инвалиды портили, как говорил маршал Берия, «образ великой страны-победителя».

Значит, куда? на смерть!

История глубокой человеческой ненависти как история государства.

В Финскую войну был такой эпизод. В воздух поднят полк десантников — почти тысяча человек. Их выкидывают прямо в лес. На елки. Без парашютов. — Зачем? Был приказ из Москвы — десантироваться. А парашютов — не было, не привезли, не успели, да и сам полк был сформирован на скорую руку. Новый командир полка — промолчал (прежнего расстреляли за трусость) и тоже прыгнул — вместе с бойцами — из самолета…

Ночной пейзаж: на елках, как на штыках, висят люди, сотни людей…

Примеры жути в советской истории — на каждом шагу [13].

Если бы мы знали, сколько людей (и как!) погибли в России из-за своей трусости, сколько людей (и кто!) погибли из-за трусости других, в том числе и своих друзей, если бы мы знали, сколько блестящих проектов (и какие!) осталось на полках в архивах из-за трусости «сильных мира сего» (не из-за предательства, нет, — именно из-за трусости), если была бы у нас написана такая Книга, она была бы зачитана до дыр.

Как же хочется в мафию, Господи!

Явлинский поежился: тепло в комнате, пылает камин, а все равно будто озноб какой-то, да и кожа, вон, гусиной стала, нервы, похоже, опять разгулялись, опять…

И — мысли, мысли, мысли… Куда деться от них, если вся жизнь проходит в одиночестве?..

Явлинскому ужасно импонировал банкир Андрей Дробинин, «человек с клыками волка», как он сам себя называл. Еще крепче Явлинский подружился с Владимиром Гусинским. Казалось бы, они совсем разные люди, но не было между ними «недоумений», как говорил Гусинский, они с полуслова понимали друг друга, хотя владелец «Мостбанка» вел себя в Москве как хозяин.

С «Мост-банком» Явлинский договорился о финансировании экономических программ своего «ЭПИ-центра». Скупой до посинения, Гусинский на «ЭПИ-центр» денег, однако, не жалел. «Соглашение о разделе продукции» и собственный домик в Лондоне — разные вещи. Явлинский и «ЭПИ-центр» создают идеологию российского минерально-сырьевого комплекса, «Шелл» за это их вознаграждает… — можно домиком, можно квартиркой, можно и домиком, и квартиркой, — что же тут странного?

Месяц назад Бурбулис дал интервью «Московскому комсомольцу»: «За годы пребывания в российской политике Григорий Явлинский палец о палец не ударил, не сделал ничего, кроме постоянного, непрерывного словоговорения… Явлинский напоминает Васисуалия Лоханкина. Тот лежал на диване, ничего не делал, но все время рассуждал о судьбах русской интеллигенции…»

Перед Явлинским стояла бутылка красного вина. Вообще-то он любил виски, но из Краснодара вчерап рислали «ВинаКубани», целыйящик.

Выкидывать жалко, передаривать стыдно!

Ужасно, если ты сам себе наливаешь. Что такое комедия? Это когда есть с кем, но негде. Что такое трагедия? Это когда есть где, но не с кем.

А что такое трагедия всей русской интеллигенции? Это когда есть где, с кем… но зачем?

Явлинский пил с обеда, поэтому ему сейчас было уже все равно, что пить.

Интересно, кто явится раньше — девочка или Мельников?

Явлинский обижался по любым пустякам.

В 79-м он подружился с Львом Лосевым, директором Театра им. Моссовета. Давно, еще с фурцевских времен, Театр им. Моссовета (жуткое название, между прочим) шефствовал над шахтерами в Щекино, а Явлинский работал тогда в Министерстве угольной промышленности, был здесь на хорошем счету и даже выпускал стенную газету

Тема кандидатской Григория Алексеевича — «Совершенствование разделения труда рабочих химической промышленности». Молодцы биографы, Зверев и Кожокин, правильно отмечают: Явлинский «быстро пришел к выводу, что никакого способа организовать труд рабочих так, чтобы они достигали бы большей производительности труда, не существует»!

Лосев гордился, что Анатолий Эфрос, любимец Москвы, возвращает на сцену Театра им. Моссовета старый спектакль режиссера Раевского «Дальше — тишина».

С Фаиной Раневской и Ростиславом Пляттом в главных ролях.

Разумеется, Лосев тут же потащил «представителя министерства» в зрительный зал.

Плятт работал с трудом, все время забывал текст, Раневская сердилась: «Я с этой плятью… играть не буду!..» — Ее в театре боялись, она могла сказать. Увидев, что молодой актер Владимир Высоцкий (это было еще в Театре им. Пушкина) пропустил десять репетиций подряд, Раневская возмутилась:

— Молодой человек, вы пьете не по таланту!

Ее фразы облетали Москву

Улучив момент, Явлинский протянул Фаине Георгиевне свой паспорт — для автографа. Что делать, если нет под рукой даже листа бумаги!

Раневская удивилась: «Зачем же пачкать интимные вещи?..» И громко, на весь зал (глухие старики всегда говорят громко) предложила Лосеву и Явлинскому… «…вам, вам, молодой человек… как вас зовут-то?..» пообедать вместе в «Пекине»…

«П-понимаете… — Фаина Георгиевна чуть-чуть заикалась и говорила баском, — …есть о-одной в ресторане… в-все равно что срать вдвоем!..»

Явлинский вздохнул и снова налил — сам себе — жуткое краснодарское вино.

…О, вот еще хороший абзац в биографии: работая «в должности старшего инженера Всесоюзного НИИ угольной промышленности, Явлинский (дело было на шахте в Прокопьевске) попал в производственную аварию. Он почти час простоял по пояс в холодной воде и угодил в больницу, многие шахтеры после этой аварии скончались…»