Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

Однажды Касатонов спросил у Владимира Леонтьевича, что такое интеллигентность.

— Думаю, внутренний запрет на такое свойство человеческой натуры, как думать одно, говорить другое, делать третье, — откликнулся старик. — И еще: готовность помочь конкретному человеку, если в этом есть горячая необходимость…

Лишний! Сейчас Бедуля лишний. Как Вия Артмане в Риге, Мария Биешу и Евгений Дога в Молдове, Роальд Сагдеев и Алексей Абрикосов, будущий Нобелевский лауреат, в Москве, а Василь Быков, автор «Круглянского моста», товарищ Бедули, в Белоруссии…

По палубе строевым шагом шел командир «Москвы».

— Товарищ командующий! Капитан I ранга Богдашин! Прибыл по вашему приказанию!

Богдашин командовал «Москвой» с лета 91-го года.

— Скажи, Володя, — Касатонов крепко пожал ему руку.

— Ты же америкашку этого… где-то тут поимел?.. — и он кивнул в сторону Севастополя.

— У Фороса, товарищ адмирал, — напомнил Богдашин. — В 33 милях от берега.

— А Горбачев, значит, тебя в тюрьму?

Богдашин улыбнулся:

— Командующий флотом товарищ Хронопуло сразу сказал, что я — преступник.

— Какая была мотивация?

Богдашин развел руками:

— Я в бою якорь потерял, Игорь Владимирович…

…Это случилось три года назад, 12 февраля 1988-го: сторожевой корабль «Беззаветный», под командованием капитана III ранга Богдашина, мастерски таранил американский крейсер «Йорктаун», который нагло, с вызовом, нарушил государственную границу Советского Союза.

На борту «Йорктауна» были комбинированный ракетный комплекс «Гарпун» и новейшие боевые вертолеты.

Богдашин сначала флагами, затем сигнальными ракетами предупредил командира «Йорктауна», капитана I ранга Дюра, что крейсер зашел в территориальные воды СССР, но «Йорктаун» упрямо шел вперед, к мысу Сарыч, а в Саках, на борту «Леонида Брежнева», в этот момент начались палубные испытания новейших советских истребителей, только что поступивших на Черноморский флот.

Все РЛС близлежащих американских баз работали — в этот момент — на полную силу.

Богдашин связался с Дюром по радио. И повторил: поведение крейсера ведет к вооруженному конфликту между нашими странами.

— Мы ничего не нарушаем, — ответил Дюр.

И — ушел со связи.

Пограничники были обязаны стрелять «по носу», как говорят моряки, но командующий погранвойсками Советского Союза генерал-полковник Матросов растерялся: американцы теперь — наши друзья, перестройка; все помнят, какие неприятности были у СССР из-за южнокорейского «Боинга». И вообще: разве по друзьям можно стрелять?

Интересно, для чего тогда существуют погранвойска?

Матросов лихорадочно искал Горбачева, но Горбачев занят и к телефону не подходит. Чебриков, шеф КГБ, в командировке, разбудить его (разница во времени) адъютанты боятся: по инструкции, Чебрикова можно разбудить лишь в случае государственного переворота или войны.

Есть, конечно, премьер-министр, но Рыжков отмахнулся: «Не мой вопрос!»

По левому борту «Йорктауна» остался Севастополь, а впереди — да, впереди мыс Сарыч, рядом Форос, где находится, кстати, объект государственного значения — дача Горбачева.

Генсек, между прочим мог быть и в Форосе. Он любил этот дом, но еще больше его любила Раиса Максимовна…

Богдашин всегда, с ранних лет, уважал семью Касатоновых. Здесь, в Севастополе, их командующий имел колоссальный авторитет. Спокойный, твердый, по виду — даже добродушный, Касатонов производил сильнейшее впечатление на моряков. И Ельцин знал: если Касатонов поднимет флот, черноморцы пойдут за ним куда угодно, был бы приказ!

Не все. Но почти все. Пойдут!

«Третья» оборона Севастополя всколыхнет всю Россию.

Ельцин не хотел ссориться с Кравчуком. Черноморский флот — это дорого сейчас даже для России, только, если Касатонов упрется, — Кравчук отступит, не сразу, но отступит, роты морской пехоты будет достаточно, чтобы Кравчук с Фокиным сразу наложили в штаны…

— В 10.45, товарищ командующий, Дюр отвечает: «Курс менять не буду. Пользуюсь правом мирного прохода. Закон не нарушаю».

Ну и заявочки, думаю я, совесть совсем потеряли…

Приближаюсь на 50 метров. Дюр тут же выходит на связь: «Не подходить к борту». А у меня, товарищ командующий, был отличный молодой экипаж. Все несутся по боевым постам, даже спасжилеты никто не надел. Подхожу ближе, на 10 метров, и показываю: будет навал.

— А американцы?

— Смеются! Высыпали на борт, фотографируют, я ж… в пять раз меньше, чем они!

Ну, думаю, сейчас будет не до смеха, коллеги! Только навал на скорости 20 узлов…

— Куда навал! Только таран.

— Так точно, — Богдашин так увлекал сейчас докладом, словно таран завершился минуту назад. — Кладу руль на 5 градусов вправо и, — он показал, — бью «Йорктаун» скользящим ударом якоря в левый борт. Весь арсенал полностью готов к бою. Прохожусь по его леерам…

— А если б «крылышки», командир, взорвались? Не испугался?

«Крылышки» — это крылатые ракеты.

— Третья мировая!

— Исключено, товарищ командующий.

— Почему?

— Трусы они. Чуть что — бегут. Вьетнам показал и Ближний Восток. Они же везде проиграли! «Йорктаун» получил крен 30 градусов, и носовая часть резко уходит у него влево.

Касатонов не отступал:

— А если б торпеды с «гарпунами» схлестнулись?

— Полморя взлетит на воздух, товарищ командующий! Но я быстро кладу руль вправо и залезаю носом на его левый борт. Вижу: висят четыре ракеты, трубы поломаны, внизу, в торпедных отсеках, начался пожар.

— А вертолетная площадка?

— Срезал! Я ее срезал, товарищ командующий! В море ушла. Вместе с вертолетом.

— Достали?

— Мы? Достали и изучили. Потом им отдали. На металлолом.

Смотрю, выскакивает аварийная команда: начался неуправляемый процесс внутри ракетного погреба.

— Где «крылышки?»

— Так точно! Все офицеры сбежали вовнутрь. На ходовом мостике — никого.

— На связь вышли?

— Им не до связи было, Игорь Владимирович! Я предупредил Дюра: топить тебя не буду, если не повернешь — будет новый таран. Сгоришь! И он сразу-на параллельный курс…

— А чем ты, командир, их таранить собрался, раз якорь оборван?

— Да хоть бы и руками, товарищ адмирал. Разозлился я! Но тут меня вызывает Хронопуло: срочно в штаб! — Прибываю с докладом, но командующий даже слушать не стал: «Вот, товарищи Военный совет, — кивает он на меня, — перед вами преступник! Он якорь потерял…»

— Испугался?

— Не могу знать!

— Я ж о тебе. Испугался, командир?

Богдашин опустил глаза:

— Еще как, товарищ командующий… Посадят, думаю. А у меня семья, двое детей. Мне потом адвокат объяснил: «Служить России» — это не юридическое понятие. В суде трудно доказать, что ты в момент боя Родине служил…»