Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

Только в храмах Россия остается Россией. Колокола в монастырях… они же как дети. Так же, как дети, плачут, жалуются, как дети, смеются… играют, играют сами с собой.

И как же без «коромысла»? В колокола монахи всегда звонили ногами. «Коромысло» — это те же стремена, только чуть, наверное, пошире, тогда ноге в петле прочнее.

Главное — петля: если нога соскользнет с веревки, может быть беда — высоко, очень высоко, спину можно сломать… Это только со стороны вроде как игра. Дурачатся монахи, летают туда-сюда на веревках… Но опытный человек сразу скажет — вручную монастырские колокола раскачать невозможно, поработали над ними старые мастера, это ведь не медь, это броня!

До сих пор живет поверье: колокольный звон отгоняет от людей чуму и малярию. А у луны такой свет по ночам, будто это дорога к Его Престолу. Ночью, среди звезд, лунный свет — как живая лестница в небо, путь в великую бесконечность, роскошная золотая долина среди облаков…

Чудо потому и чудо, что его невозможно объяснить. Бриллиант, например, врачует сердце, такой это камень, такое в нем волшебство… А как лечит, от чего спасает человека задумчивый колокольный звон…

От всего. От всего сразу.

Псковские земли, Псково-Печерский монастырь… Великое богомолье Русской земли.

Чудо! В пещерах Псково-Печерского монастыря совершенно нет тления. Здесь похоронены четырнадцать тысяч монахов и прихожан: гробы в этих пещерах не закапываются в землю, просто ставятся один на другой. Упокоенные люди лежат как живые, будто положили их только вчера: если нет тления, значит, нет… ничего, во-первых — запаха.

Когда в обитель приехал Ельцин, его сразу повели в пещеры. Ельцин удивился: гробы стоят в обычных нишах, можно рукой их потрогать, никаких признаков распада человеческих тканей.

— Это — чудо Божие… — объяснил главе государства его экскурсовод, архимандрит Нафанаил.

— Не по-о-нял… — Ельцин широко раскрыл глаза.

— Так уж Господь устроил… — коротко пояснил архимандрит. Они молча пошли к выходу. Улучив момент, Ельцин незаметно нагнулся к отцу Нафанаилу:

— Батюшка, вы уж мне-то… как Президенту, понимашь, скажите… Чем вы их… мажете?..

Борис Николаевич был абсолютно уверен, что монахи ежедневно смазывают четырнадцать тысяч гробов благовониями.

Архимандрит Нафанаил остановился:

— Скажите, среди вашего окружения есть те, от кого дурно пахнет?

— Конечно, нет… — опешил Ельцин.

— Неужели вы думаете, кто-то может дурно пахнуть в окружении Царя Небесного?..

Ельцин задумался, замолчал. Ответ священника его, похоже, удовлетворил.

…Послушание бригадира, отца Алексея — звонарь. Архимандрит Гавриил, грозный наместник Псково-Печерского монастыря, давным-давно, еще на Пасху, приказал отцу Алексею подобрать себе двух учеников-послушников.

Отец Алексей хоть и страшился, как все, отца-наместника, но исполнять наставление не спешил. Вот если бы архимандрит Гавриил сам указал на кого-то из молодцев… Тут ведь особые парни нужны. Главное — с сердцем. И с руками, как у кузнеца…

Со стороны-то веселье: летает туда-сюда человек в рясе, как маятник при часах; одну веревку выпускает, другую хватает… какая же сноровка у отца Алексея, какие руки! Да, но труд, тяжелейший труд! Есть у отца Алексея и другие послушания: колка дров, скотный двор…

«Чудо это место, где мир горний соприкасается с нашим миром — дольним…»

«Ты говоришь, что веришь? Так ведь и бесы веруют и трепещут!.. — напоминал Иаков кому-то из своих учеников. — Но знаешь ли ты, неосновательный ты человек, что без дела и вера мертва?..»

У отца Алексея — великое чувство ответственности. С послушниками, слава тебе, Господи, тоже везет! Хорошие ребята, хотя у многих все еще слабое произволение, не понимают они, что служение Богу — это и есть служение России, ведь мы все, наша страна, это его детище…

Каждый день в монастыре возносится молитва за русский народ:

«Великий Боже! Ты, Кто сотворил небо и землю со всяким дыханием, умилосердись над русским народом и дай ему познать, на что Ты его сотворил!

Спаситель мира, Иисусе Христе, Ты отверз очи слепорожденному — открой глаза и нашему русскому народу, дабы он познал волю Твою святую, отрекся от всего дурного и стал народом богобоязненным, разумным, трезвым, трудолюбивым и честным!

Душе Святый, Утешитель, Ты, Кто в пятидесятый день сошел на апостолов, прииди и вселись в нас! Согрей святою ревностию сердца духовных пастырей наших и всего народа, дабы свет Божественного учения разлился по земле Русской, а с ним низошли бы на нее все блага земные и небесные, аминь…»

…Разлетается, разносится колокольный звон, ветром кружит над лесом, над холмами. Только это уже и не звон вовсе, это набат. Граница — рядом, всего в двух шагах, славно ухоженные (будто живые акварели) эстонские земли.

Монастыри в России строились всегда как крепости. Повсюду! От Валаама до Черного моря, от сибирских границ до матушки-Москвы.

Супостат ведь всегда шел к столице. Зачем? Зачем торопиться? Вот где вражеская ошибка: голову легче сносить с уже мертвого тела! Москва питается исключительно землями вокруг, ведь сама по себе Москва мало что умеет; ибо все, кто не хотел работать, традиционно бежали, съезжались в Москву: там, где много людей, всегда есть легкие деньги; а Москва — большая, есть чем подкалымить и что украсть…

Патриарха всея Руси Пимена спросили: о чем, став Предстоятелем Русской Православной Церкви, он мечтает чаще всего?

— Быть сторожем на нижних воротах Псково-Печерской обители… — ответил Святейший.

Правда человеческая перед правдой Божьей как трусы блудницы…

А ведь действительно слетает с небес этот звон. Небо здесь, на Севере, всегда тяжелое. Как поле битвы. В России есть люди (и совсем не глупцы, между прочим), которые убеждены: России давно уже нет, была и исчезла. Как Атлантида. А они, мол, эти русские, плавают в ваннах из водки и все «Русь, Русь…».

Лет на сто отстают от Европы, если не больше, не видят ничего, кроме своих храмов…

Глупо спорить: у маленьких людей всегда есть потребность присоединиться к великому делу. (Потому, кстати, их так тянет к себе Кремль. Настоящему профессионалу и без Кремля хорошо, маленькому человеку обязательно нужен Кремль.) В любом споре всегда виноват умнейший: зачем доводить дело до спора, тем более — безнадежного? Но может быть и так, что это они, наши умершие предки, понуждают нас сегодня к выполнению тех задач, которые когда-то оказались им не по плечу?.. Подталкивают нас — через память о себе? Ведь монастырь — это глубокая вечность. И время тут остановилось. Уже навсегда.

А чтобы небо вокруг было бы теплее, чтобы солнца на этой земле было бы побольше, монастырь подставляет солнцу свои купола. Притягивает солнце. Зовет, подмигивает. С нами Бог, ибо мы с Богом! Ведь эти чудные купола-луковки, как улыбка ребенка. Бог нужен нам, но ведь и мы, каждый из нас, нужны Богу!