Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

Все империи рано или поздно разваливаются.

Так жестоко, как Советский Союз, не разваливался никто и никогда.

Оправдатели реформ настаивают: иначе быть не могло. Есть, бывают в истории такие годы, когда другого, щадящего людей пути просто нет. Тем более когда идет переход — от «плана» к «рынку».

Кровь людей — это, мол, «переходные сложности».

А Польша? Чехия? Весь соцлагерь?.. Венгрия?

Или там, — в Европе, дорога в «рыночный рай» так же устлана — телами мертвецов?

В 1936-м, когда Красное колесо крови не понеслось, пока еще, как чумовое, по городам и весям Советского Союза, когда массовых расстрелов — почти не было, СССР потерял («естественная убыль населения») 2,8 миллиона человек.

В 1937-м, когда НКВД, Сталин уже озверели, когда террор против собственного народа лихорадочно набирает энергию, потери — уже совершенно чудовищные: 3,1 миллиона человек.

То есть погибает на 290 тысяч людей больше, чем в предыдущем, 1936-м, и это уже не «естественная убыль».

Следующий, 1938-й. Еще больше — почти 400 тысяч человек.

Естественная смертность в России (не в СССР, это очень важно, именно в России) накануне реформ, в 1991-м, — 1700 тысяч человек. А 1992-й, первый год Гайдара-Чубайса? Смертность поднимается: на 117 тысяч людей больше.

(Он был бы страшнее, этот взрыв, но в домах еще есть, слава богу, запасы продовольствия. Самое главное — есть запас здоровья. А впереди — 93-й, самый чудовищный. Маховик «реформ», лихо раскрученный Чубайсом, убьет — внимание! — еще 447 тысяч человек.)

Итак, погибшие:

1937–1938-й, когда расстрелы, — почти 700 тысяч,

1992–1994-й, когда реформы, — 850 тысяч человек.

Результаты? Да. Результаты [6].

В XX веке больше, чем Ельцин, убивали только Гитлер, Сталин и Мао («культурная революция»)! Янки в Сайгоне, Пол Пот и кхмеры в Кампучии… — да, даже эти подонки не пролили столько крови, как Гайдар и его сторонники, хотя камбоджийский диктатор-извращенец Пол Пот — проклятое всем миром имя.

Только за три года (1992-1994-й) реформы Гайдара-Чубайса убьют в России почти миллион человек. На 150 тысяч людей больше, чем расстрелы и ГУЛАГ 30-х годов. (Перевес смертности над рождаемостью быстро поднимется аж до миллиона человек в год, годовая убыль людей — как если бы в России бушевала гражданская война.) [7]

Огромная страна. Великая страна. Родина Пушкина, Менделеева, Чайковского, Льва Толстого, Харитона, Ландау, Королева…

И никто, никто не понимал до конца, кто он, этот Ельцин? Никто не увидел в Ельцине — Ельцина?..

Так что может быть?

Полторанин замер. Он сразу понял все, что хочет услышать от него Президент Российской Федерации, и приготовился к ответу.

Ночь плотно окутала дачу, и в небе мерцали звезды, равнодушные к тому, что происходит на земле…

— А идея, между прочим, отличная, да? — Полторанин встал, перевернул стул спинкой вперед и сел прямо перед Ельциным. — И Гена… Гена ведь сочинил, да?.. Гена добротно накатал, хорошо…

Ельцин бросил бумаги на стол и потянулся за рюмкой.

— Михал Сергеич-то что… — Полторанин шмыгнул носом, — Михал Сергеич сначала себя в гроб загнал, а теперь шевелится, тесно ему в гробу, кувыркается!

Рюмка скрылась в кулаке Ельцина так, что ее вообще не было видно. Из-за пальцев виднелся лишь маленький кусочек красного стекла.

— Из СНГ, Борис Николаевич, — Полторанин опять шмыгнул носом, — тоже, я думаю, мало что выйдет, — ага! Кто-нибудь, Гамсахурдиа, например, сразу взбрыкнет, иначе его ж свои… местные товарищи не поймут. Они ж все там, в Грузии, власти хотят, все как один, народ такой, все с детства знают друг друга, как же тут уступить?

Ельцин молчал, уставившись на шторы.

— А надо как? — шмыгал носом Полторанин, — Братский Славянский Союз. Братья мы или кто? Плюс, допустим, Назарбаев. Почему нет? Русских в Казахстане — море. Да и хохлов. Назарбаев будет как приманка. Пусть все видят, к нам дорога открыта! И вот тут, Борис Николаевич, интересная получится вещь. Не мы, выходит, виноваты, что к себе в Союз кого-то не позвали. Так? Так. А они, ребята с окраин, тот же Гамсахурдия, виноваты, что к нам не идут…

Ельцин молчал, и Полторанину показалось, что он его почти не слышит.

— …А чтобы новые краски, Борис Николаевич, были, чтоб СНГ, значит, не реставрировал СССР, ибо на хрена это надо, в Славянский Союз можно, я думаю, Болгарию пригласить.

— Кого? — удивился Ельцин.

— Болгарию! — повторил Полторанин. — Почему нет? Тоже славяне. На правах конфедерации. Как Бенилюкс: три-разные страны, а ведь как одна, между прочим…

А еще лучше — Кубу. Ну а что она там, понимаете, в океане болтается, как не пришей кобыле хвост? Кастро до черта нам должен, не отдает, потому как нечем, так мы у него весь остров заберем — плохо, что ли?

Америкосы счастливы будут; мы теперь друзья, доллар у нас — вторая валюта, наши рынки для америкосов сейчас полностью открыты, значит, Куба — тоже открыта! У Франции там, рядом с Кубой, есть Гваделупа: заморская территория Франции. А у нас будет Куба. Заморская территория России. Ведь Кастро в социализм по ошибке попал. Так мы эту ошибку незаметно исправим.

— Шта-а? — Ельцин поднял глаза. — Как… попал?..

Он действительно очень быстро пьянел.

— Рассказать? На Кубехороший кагэбэшник был — Алексеев. Умный парень, кстати — из Омска. А Кастро все время хотел с Кеннеди встретиться. Завязал с наркотой, Че Гевара не смог, его шприцы у них в музеях под стеклом, а Фидель завязал, научился быстро завязывать галстуки, — рвался, короче, в Америку, как беременная невеста к своему жениху. — А Кеннеди упертый был. Кастро тут же взял под контроль весь игорный бизнес в Гаване, — разве Кеннеди, особенно его семье… отцу, Харту, господам Боккарди, контролировавшим поставки рома, это все понравится?

Тогда Алексеев… в нашей резиденции на Варадеро… спокойно так, на пальцах объяснил Фиделю, что американцы сейчас перекроют Кубе все страны НАТО, а мы, СССР, если он к нам не придет, закроем для него свой лагерь — социалистический.

И вот кому он тогда будет свой сахар продавать?

Сделать революцию, не спросив у Америки разрешения! Или у нас? — Кастро призадумался. Все взвесил. И быстро стал коммунистом. — Но Куба — это на перспективу, Борис Николаевич. А пока на троих: Россия, Украина и Белоруссия. В России любят, когда на троих!

Ельцин чувствовал, конечно, что Полторанин сейчас ему просто подыгрывает, но Ельцин за этим его и позвал, чисто царская черта, между прочим, призвать ближнего боярина и для вида спросить у него совет, хотя все вопросы внутренне уже решены.

Полторанин хорошо знал Ельцина, знал, как надо вести разговор, чтобы Ельцин, тем более — подвыпивший Ельцин, был бы доволен.

— А столица — в Киеве, Борис Николаевич. Почему нет? Мать все-таки! Михал Сергеичу скажем спасибо, выпросим ему еще одного Нобеля, чтоб Раиса Максимовна не очень злилась, потом в пять секунд собираем…