Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

— В политике, Борис Николаевич, как в анатомичке: ты приходишь на работу, делаешь то, что должен, а всюду смерть…

— Да… мы как врачи…

— Ага…

В кабинете чуть посветлело, день уверенно разгонял темноту, Ельцин любил восход солнца, в такие минуты к нему возвращалась уверенность в себе.

— Ну ш-шта, Михаил Никифорович, по рюмке… я правильно понял? — улыбнулся Ельцин. — Сходите за Коржаковым… пусть, понимать, тоже отметит…

Полторанин открыл дверь и пальцем поманил Коржакова.

— Вот шта, Александр Васильевич, — Ельцин разлил коньяк. — Утром скажите Илюшину, пусть все отменяет, понимать: я еду в Завидово. В субботу вызовите туда Шапошникова, Баранникова и… наверное… Павла Грачева.

— А начальника Генштаба, Борис Николаевич? — насторожился Коржаков.

— Обойдется.

— Есть!

Рюмка дождалась наконец своего часа. Ельцин сгреб свою рюмку в кулак, она взлетела на воздух, звонко, с разбега, ударилась о другие рюмки и вдруг разорвалась на куски, на стекла и стеклышки, облив Президента коньяком.

— Ух ты! — выдохнул Коржаков.

Осколки упали прямо к ногам Бориса Николаевича.

— Ты подумай… — обескураженно протянул Ельцин. — Раздавил, понимать…

— На счастье, на счастье, — засмеялся Полторанин. — Быть добру, Борис Николаевич, быть добру!

Утро чудесное-расчудесное, а Руцкой приехал в аэропорт ужасно злой. В Исламабаде дикое, беспощадное солнце! В Лахоре, столице Пенджаба, где Руцкой встречался с моджахедами, еще хуже: сорок четыре градуса в тени.

Гульбельдин Хекматьяр разыграл перед российской делегацией мерзкий спектакль. Настолько мерзкий, что Алешка даже пожалел Руцкого.

За страну обидно, слушайте!

…Там, в Афганистане, в годы войны Руцкой стал живой легендой. Полковник Руцкой: о нем в войсках знали все. Знали, что сбивали Руцкого дважды. И он почти неделю был в плену. У кого? У самого Хекматьяра!..

Выжил, выстоял, вернулся…

На самом деле в истории афганского плена будущего вице-президента России были, конечно, и свои загадки. Плен Руцкого — не афганский, а пакистанский: Руцкой, так уж случилось, раз в неделю, иногда чаще, бомбил базы моджахедов, расположенные в соседнем Пакистане. За ним охотились и наконец сбили.

Катапультировался Руцкой где-то за Парачинаром. В 160 километрах от границы с Афганистаном, и его тут же подобрали боевики Хекматьяра.

Командующий 14-й армией мгновенно связался с маршалом Язовым, а Язов — с Шеварднадзе, министром иностранных дел Советского Союза.

За немедленное освобождение Руцкого, заместителя командующего армией, между прочим, посол СССР в Пакистане Якунин и военный атташе, полковник ГРУ Белый передали Хекматьяру один танк и несколько бронетранспортеров. Все, как он просил. Ну а самое главное — миллион долларов. Наличными. Деньги из резервного фонда правительства выделил, по просьбе Язова, премьер Рыжков.

Еще Хекматьяр хотел новенькую «Волгу» — черного цвета.

«Он, сука, по горам скакать на ней будет!» — выругался будущий вице-президент Российской Федерации.

— Это не много… — все время повторял Хекматьяр.

Через несколько лет Руцкой арестует Язова.

Военные люди — точные люди.

И жестокие.

За ночной полет в Пакистан (ничего себе ошибочка, да?) Руцкому полагалось от пятнадцати лет до пожизненного: незаконное пересечение границы. Тем более — с оружием в руках.

И какое оружие, между прочим — штурмовик!

Командарм Борис Громов всегда по-доброму относился к Руцкому. Да и кому он нужен, широкий международный резонанс? Если в плен (на территории мирной страны, члена ООН) попадает заместитель командующего воздушной армией, который… всего-навсего… перепутал — в ночи — стороны света, оргвыводы неизбежны.

И прежде всего для Громова, кстати говоря.

Президенту СССР ночной полет Руцкого был представлен следующим образом: спасая боевую машину, подбитую моджахедами, полковник Руцкой совершил подвиг, достойный Звезды Героя. Сам Хекматьяр до такой степени потрясен мужеством русского летчика, что уже через несколько дней он лично проводил его обратно, в Советский Союз…

Выкупили. Тихо, по-умному. Но с условием: Руцкой должен будет немедленно уволиться из армии. Найти себе другое применение — мирное…

Мог ли Гульбельдин Хекматьяр, «Гамлет Востока», как называли Хекматьяра востоковеды, будущий премьер Афганистана, представить себе, что этот худенький, молодой летчик будет избран — через несколько лет — вице-президентом самой крупной, самой серьезной страны в Европе?

А ведь Руцкой рвался в Афганистан!

«Мы все расцветем на этой войне…» — повторял он.

Расцвел. Где еще стать героем, как не на войне!

Официальный визит вице-премьера России на Ближний Восток носил исключительный характер. Как политика, Руцкого очень интересовали советские военнопленные. По данным Ясенева, в афганском плену находились почти шестьдесят наших солдат и младших офицеров.

Пленные?

Это не пленные, это предатели. Они уходили к моджахедам в самый разгар боевых действий, часто — с оружием в руках, сдавая (случалось и такое) целые бригады, но по спискам внешней разведки все предатели, однако, проходили только как пленные. В Советской армии нет предателей! А те солдаты и офицеры, кто действительно (чаще всего из-за предательства своих же командиров) оказался в плену, кто сразу, в первые же дни, не принял ислам, тех убивали: среди моджахедов они вели себя вызывающе и бежали от них при малейшей возможности… [8]

Нет, советская идеология неумолима: наши парни в Афганистане — все герои, все как один. Так когда-то решил Андропов.

Все правильно, Андропов берег Генсека: Леонид Ильич очень расстроится, если узнает, что в войсках сотни предателей, у Леонида Ильича больное сердце…

Руцкой нуждался в «международном имидже». Вернуть пленных — одного, двух, трех человек, показать всем, всему миру, как он, лично он, офицер, спасает человеческие жизни.

Прежде всего — заткнуть демократов. Как они ненавидят Руцкого!

Через посла Пакистана Хекматьяр передал Руцкому, что он отдает России двух человек — совершенно бесплатно.

На тот случай, если деньги все-таки понадобятся, в самолете был Александр Андреевич Белкин — бывший спекулянт, дважды судимый, когда-то хозяин первого в Москве большого публичного дома.

Сейчас — уважаемый бизнесмен, владелец трех банков сразу.

С недавних пор Белкин стал близок к Руцкому. Решал — через него — какие-то свои вопросы. — Жаль, конечно, что Юзбашев отказался, не поехал, но ничего: Белкин справится!

Как же не хотел Борис Николаевич, чтобы Руцкой летел на Ближний Восток! «Надо сосредоточиться на решении внутренних вопросов!» — начертил он резолюцию на прошении Руцкого о поездке.