Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

Походные палатки, гамаки, пара деревянных туалетов, поставленных просто на траву с канавкой, вместо стола — пеньки, привезенные с собой из Москвы, доски и складные стулья. Ельцину (царь, как-никак!) ставили большое кресло с подушками.

— М-может, и Горбачева позовем? — злился Коржаков. — Пусть посмотрит, как демократия гуляет…

Ельцин и Полторанин очень любили кататься по воде на лодке; на веслах сидел обычно Борис Николаевич, офицеры его охраны держались поодаль, метрах в тридцати — на других лодках.

Однажды на Ельцина накатило. Ельцин подналег на весла и рванул в камыши. В самую чащу.

— Спрячемся от них, Михал Никифорыч… — бормотал он. — Пусть, понимашь, ис-щут…

Ему захотелось, чтобы его искали.

«Ветер под подол попал»: Ельцин и Полторанин притаились за огромной корягой. И так спрятались, что не найти. Даже головы пригнули.

— Борис Николаич… — покатились тревожные крики, — А-у! А-у-у!.. Борис Николаевич, Михал Никифорыч, вы где-е?..

Исчез Президент. Вместе с лодкой и Полтораниным.

А он, пьяный, за корягой сидит и радуется, как он всех объегорил.

Началась паника. Мимо коряги на огромной скорости проскочила лодка, потом еще одна, потом вылетел катер, через десять минут в воздухе появился вертолет.

— Бо-о-рис Николаич, Борис Николаич, — понеслись крики, — вы где-е-е?!

Ельцин сиял. У него даже глаза вылезли из орбит — от удовольствия. И ноздри раздувались — как у скакуна на фи финишной прямой.

Вот еще одна лодка пролетела мимо: на ней с пистолетом наголо стоял Коржаков.

Коряга такая огромная, а камыши такие густые… — увидеть Ельцина было невозможно.

Лодки пронеслись вниз по течению, Ельцин убедился, что рядом никого нет, только Полторанин, и медленно поднялся во весь свой богатырский рост-его вдруг призвала малая нужда.

Было бы можно, конечно, помочиться прямо в президентскую лодку, но здесь Полторанин. Ельцин перебрался поближе к бортику, схватился за камыши, но не удержал равновесие и грохнулся в воду.

Удар был такой сильный, что с Ельцина слетели его огромные плавки и, раскачиваясь, как лист бумаги, медленно всплыли на поверхность…

Президент Российской Федерации камнем шел ко дну.

«На помощь!» — заорал Полторанин и кинулся в воду. Плавал он хорошо, с детства, а вот нырять не умел. Слава богу, было не глубоко и не было камней, хотя Ельцин сильно ударился о дно.

Полторанин схватил Президента за волосы, вытащил на поверхность, и в этот момент подоспела охрана…

Руцкой понимал: с этой минуты у Ельцина с Полтораниным — особые отношения, но у Руцкого — статус, он вице-президент, значит, он сильнее…

«Я тебя, бл…на, первого повешу, когда к власти приду», — пообещал вице-президент Полторанину.

Смешно? Или не смешно?

Вылет из Исламабада был назначен на восемь тридцать утра! Отсюда Руцкой летел в Афганистан, в Кабул.

Вице-президент Российской Федерации выглядел так, будто на него всю ночь безжалостно гадили мухи.

— Плохо без девчонок, Александр Владимирович, — подобострастно шутил Федоров. Ему хотелось хоть как-то его отвлечь.

— Не-а… — зевнул Руцкой. — Когда плохо без девчонок — это, Федоров, хорошо. А вот когда без девчонок хорошо, нот это точно плохо…

Откуда-то вокруг Руцкого возник хоровод пакистанских девушек в белых галабеях. Они ловко повесили на вице-президента венок живых цветов, и сейчас он болтался на нем, как спасательный круг.

«Такое ощущение, — веселился Алешка, — что Руцкой пришел на собственные похороны!»

— Господин вице-президент! Господин вице-президент, задержитесь!..

По летному полю бежал маленький толстый человек. Казалось, он не бежит, а катится колобком, не может остановиться.

— Господин вице-президент! Одну минуту! Всего минуту!.. Господин вице-президент, минуту!

Какое счастье, что моджахеды ненавидят друг друга…

Прослышав, что Хекматьяр отдает Руцкому кого-то из советских пленных, господин Раббани решил не отставать. Надо ведь тоже как-то отметиться в глазах вице-президента! По распоряжению Раббани в Пешаваре ночью нашли какого-то туркмена, и его вот-вот доставят прямо сюда, в аэропорт.

Если господин вице-президент пожелает, этот туркмен вернется вместе с ним на родину.

Руцкой обомлел. Есть же в мире высшая справедливость!

Вылет задержали на два с половиной часа. Руцкой вызвал в аэропорт всех журналистов, аккредитованных в Исламабаде: российских и зарубежных. И поднялся в самолет — вздремнуть.

Алешка схватил такси — старую, грязную машину, местный «запорожец», смотался в город и купил (непонятно зачем) рюмки из бледно-зеленого оникса.

Русский человек может пить водку из оникса?

Послушайте, — два доллара набор!

Да, Руцкой — мужик фартовый, конечно. Попал в плен. Чуть было не рассорил Советский Союз с Пакистаном, державшим нейтралитет. За ночной полет полагалась тюрьма. Хрена! Стал Героем Советского Союза. Потом депутатом.

Потом — вице-президентом. С правом быть и.о. Президента России в случае болезни господина Ельцина.

Стоп, стоп, стоп… вроде бы начинается!

Алешка бросился к самолету.

Что творилось на летном поле… — сказка! Журналисты из Европы и Америки: Би-би-си, Си-эн-эн, Deutsche Welle локтями пихали друг друга: каждый теснился поближе к вице-президенту России, который занял позицию в центре ковровой дорожки, по-богатырски скрестив на груди руки.

Ведут туркмена. Моджахедов — человек сорок, не меньше, в центре — господин Раббани.

Оркестр грянул марш.

Раббани лично тащит туркмена за руку, а туркмен вроде как упирается и лижет Раббани руки, усыпанные перстнями. Моджахеды закрывают его полукольцом, но Алешка заметил, что туркмена пару раз подтолкнули затрещиной.

У Руцкого — строгое лицо, Руцкой наполнен величием.

Только что, в Каире, вице-президент наповал сразил египтян.

После официальной встречи «на высшем уровне» Мубарак лично привез Руцкого на окраину города, в пустыню — к пирамидам.

Солнце заходит, уже не жарко, и стоят они, эти вечные красавицы. Руцкого потянуло на философию. Он подозвал начальника своей охраны, майора Тараненко.

— Знаешь, Володя, на что это похоже?.. — Руцкой кивнул на пирамиду Хеопса.

Тараненко вежливо наклонил голову:

— На что, Александр Владимирович?..

— Это, Володюшка, как ухо на жопе слона.

Тараненко не выдержал:

— Почему, Александр Владимирович?

— Как почему? — удивился Руцкой. — Красиво, но бесполезно!

Мубарак, говорят, чуть не упал.

Туркмен встал перед Руцким на колени.

Все как научили.

— Хабибула, сын Барбакуля, — торжественно отрекомендовал его Раббани. — Забирай, Ваше превосходительство!

Самолет прогревал моторы.

Переводчик Гаджиев пытался что-то сказать Руцкому, но Руцкой отмахивался от Гаджиева как от назойливой мухи.