Акакий Белиашвили - Бесики

Муса-хан в свою очередь известил Азат-хана, находившегося в Тавризе, о выступлении Ираклия; Азат-хан собрал пятидесятитысячную конную и пешую армию, усилив её двенадцатью пушками и двумястами фальконетами. Это войско двинулось против Ираклия. У Гарничая, на переправе, Азат-хан на некоторое время задержался.

Ираклий созвал военный совет. Почти все его участники высказали мнение, что ввиду малочисленности войска надо уклониться от боя, вернуться в Грузию и, собрав большое войско, сразиться с Азат-ханом. Отважный царь отверг такой план.

«Теперь уже поздно отступать, — сказал Ираклий. — Враг сочтёт это за трусость, погонится за нами и может нанести поражение. Итак, постараемся или прославиться, подобно нашим предкам, или погибнем на поле сражения. Из-за нескольких лишних лет жизни не стоит позорить себя!»

На другой день произвели подсчёт войску, и выяснилось, что боеспособных воинов имеется всего две тысячи пятьсот человек, так как пятьсот человек оказались больны брюшным тифом. Ираклий оставил их в крепости, а с остальными двинулся против Азат-хана. Ираклий сошёл с коня и обратился к соотечественникам со следующими словами:

«Сыновья и братья мои! Пусть не пугает вас многочисленность врага. Не для своего возвеличения и не для приобретения богатства мы будем проливать нашу кровь. Мы идём в этот бой для защиты родины. Вспомните славные дела наших великих предков. Вспомните блистательную победу царя Георгия при Кандагари, когда он с горстью людей нанёс поражение неисчислимому вражьему войску. Кизилбаши ведают о славных делах наших предков. Они знают, что вы их потомки. Дети мои, слушайте и запоминайте мой приказ! Пока я не выстрелю из пистолета, пусть никто из вас не даст ни одного выстрела, даже если вражье копьё уже будет касаться вашей груди. Только когда я выстрелю, пускайте в ход оружие. И не удивляйтесь моим распоряжениям, а подчиняйтесь им незамедлительно. Да поможет нам всевышний!»

Воины поклялись выполнить приказ царя.

Ираклий приказал всем всадникам спешиться, и воины, возглавляемые им, как на прогулке, медленным шагом двинулись в сторону врага.

Поведение грузин удивило Азат-хана и его войско. Они не понимали, что собираются предпринять грузины. Большинство думало, что это малочисленное войско решило сдаться в плен. Азат-хан приказал окружить грузин. В этот момент подошёл к Азат-хану какой-то знатный хан и попросил разрешения лично взять в плен Ираклия и преподнести как подарок великому Азат-хану. Азат-хан снизошёл к просьбе хана и позволил ему выполнить это лёгкое и забавное дело. Услужливый хан подскакал к грузинскому войску и закричал зычным голосом: «Где царь Ираклий?» Тогда Ираклий выступил вперёд и ответил по-персидски: «Перед тобой стоит царь Ираклий!» Обнаглевший хан попытался коснуться рукой Ираклия, но грянул выстрел из царского пистолета, и хан бездыханным трупом грохнулся на землю. В ту же секунду раздался залп двух тысяч ружей грузин, и пока пришли в себя воины Азат-хана, к которым грузины приблизились на расстояние двадцати шагов, грянул второй залп из пистолетов. Четыре тысячи вражеских воинов пали на месте. Потом грузины, вскочив на коней, обнажили мечи и с такой стремительностью кинулись на врага, что кизилбаши не сумели даже убежать. Вражеское войско было почти полностью истреблено. Азат-хан и с ним пятнадцать спутников едва успели спастись. Победителям достались богатые трофеи: двенадцать пушек, фальконеты, все вражеские знамёна, тысяча верблюдов, две тысячи пятьсот палаток, большое количество лошадей и ослов и множество пленных. Вот история этого замечательного боя, — закончил свой рассказ Моуравов.

Рассказ Моуравова произвёл на офицеров большое впечатление.

— М-да-а, — сказал Платов, — не стыдно будет, если я сравню Ираклия с нашим Петром Великим, только этот царь владеет слишком маленькой страной.

— Эх, теперь она стала малой и разрозненной, — заговорил Моуравов, — а когда-то, лет семьсот тому назад, она представляла одно целое и занимала пространство от Чёрного о моря до Каспийского. Взгляните, молодые люди, на эти горы. Каждый склон, каждое ущелье здесь орошены кровью грузин. Эти остатки крепостей и разрушенные церкви остались безмолвными свидетелями героического прошлого Грузии.

— Удивительная страна эта Грузия, — сказал Платов. — Поразительно, как смогла эта маленькая христианская страна уцелеть в мусульманском окружении!

В беседе время промелькнуло незаметно. Войско почти полностью закончило переправу, перевезли и артиллерию.

Тотлебен вышел из башни и приказал штабу переправляться на другой берег.

Собрались офицеры. Моуравов разбудил своих чиновников, и все направились к парому.

Бесики вместе с ним подошёл к реке. Так как в первую очередь на пароме поместилась Тотлебен, старшие офицеры и Моуравов. Бесики пришлось с остальными ждать второй очереди. Он отошёл от берега и стал смотреть на медленно плывущий паром, на котором неподвижно стояли офицеры в треуголках. Среди них выделялись крупная фигура Тотлебена в треугольной шляпе с султаном. Паром вскоре пристал к берегу. Паромщик-солдат, гребя огромным веслом, повернул паром.

Только сейчас, в минуту вынужденного ожидания у переправы, Бесики получил возможность спокойно прочитать письмо Анны. Он развернул его… «Ты взошёл, как солнце, так поздно предназначенный судьбой для меня, мой Бесики. Ты свет моих очей, и молю Бога, чтобы биение твоего сердца было подобно звону колокола, возвещающего мне радость…»

Продолжить чтение письма ему не удалось. Кто-то осторожно коснулся его руки и заставил обернуться.

Это был старик Беруча.

— Вижу, сынок, что ты приближённый царя, — обратился к нему Беруча.

— Да, это верно, а ты кто?

— Я сторож этой башни. Зовут меня Беруча. Ты кто будешь?

— Не знаю, как тебе объяснить, я сын священника Захарии Габашвили.

— Да? — вскричал Беруча, и лицо его просияло.

— Разве ты знаешь моего отца?

— Священника Захарию? Ведь он здесь был, в Цхинвали. Очень хорошо знаю Захарию и его сыновей Иоанна и Осэ; о Бесики я слышал, но не видел его. Мне говорили, что его усыновила царица.

— Вот я этот самый Бесики.

— Ой, сын мой, пусть мне достанутся твои горести! Какой ты красавец! Ты на отца…

Он хотел ещё что-то сказать, но в это время паром пристал к берегу и Бесики позвали.

— Простите, Беруча, я должен идти, меня ждут на пароме.

— Подожди, сын мой, мне надо сообщить тебе нечто важное. Я всё искал человека, близкого царю, и вот наконец нашёл.

Беруча взял его за руку и отвёл в сторону.

Бесики крикнул взошедшему на паром толмачу:

— Вы отплывайте, я переправлюсь позже.

Они прошли шагов десять. Беруча остановился и с огорчением сказал: