Акакий Белиашвили - Бесики

— Ты забыл, что твой граф ещё недавно сидел в тюрьме, — развязно продолжал Чоглоков и сел, развалившись, на сундук, заменявший стул. — Да и вообще он ровно ничего для меня не значит.

— Как не значит? — удивился Львов. — Пока что он наш начальник.

— Скажи, пожалуйста, что ты нашёл в этом графе, что так отстаиваешь его авторитет? Вместо того чтобы лично вручить царю грамоты императрицы, ты даже не повидался с ним. Ираклий тебе этого не простит. Неужели ты не понимаешь, что императрица ведёт с Ираклием непосредственную переписку и, быть может, пишет ему о таких делах, о которых не должен знать Тотлебен?

— Если бы это было так, — возразил Львов, — мне бы поручили передать эти документы Ираклию тайно от графа. И я советую тебе, если не хочешь навлечь на себя гнев генерала, не ходи больше к Ираклию.

— Этого твоего любимого графа мы завтра арестуем и лишим всех прав! — бросил Львову раздражённый Чоглоков. — Я и Ременников уже договорились. Мы хотели арестовать его сегодня, но отложили на несколько дней.

Удивлённый Львов вскочил с табуретки и уставился на Чоглокова: он хотел прочесть по его лицу, шутит тот или говорит правду.

Нет, Чоглоков не шутил.

— Как можно арестовать графа без санкции императрицы? — спросил Львов.

— Можно.

— Вас отдадут под суд.

— Волков бояться — в лес не ходить! Что ж, будем отвечать, но и оправдаться сумеем… А тебе советую слушаться нас. Как только арестуем графа, командование передадим Ременникову. Он испытанный боевой офицер, и этот немец ему в подмётки не годится. Наша армия и грузинская составят такое мощное войско, что мы с ним и до Стамбула дойдём. Вот тогда и увидишь, какие разыграются события.

Львов задумался: выдать ли Чоглокова или держать его сторону? Опасно было и то и другое.

Надо было действовать осторожно.

— А Моуравов знает о вашем заговоре? — спросил Львов.

— Кажется, нет. Офицеры не говорили ему ничего.

— Многие вам сочувствуют? Неужели все недовольны?

— Почти все, но, как тебе известно, не каждый в силах быть зачинщиком. Главари — Ременников, Дегралье и ещё, знаешь, кто был бы с нами?

— Кто?

— Ратиев.

— Он ведь остался в Моздоке.

— Правда, но он, наверно, уже собрал отряд и теперь в дороге. Ничего, и без него справимся.

— Когда вы собираетесь арестовать графа? — Львов таким тоном задал вопрос, как будто и сам спешил с арестом Тотлебена.

— Завтра вечером.

— Я вас попрошу только об одном.

— О чём?

— Арестуете или не арестуете графа, это ваше дело. Я не могу принять участия в заговоре. Пока что лучше мне ничего не знать о ваших замыслах. Если хотите, чтобы в будущем я мог ходатайствовать за вас перед царским двором, пусть я буду лишь в роли случайного свидетеля.

— Струсил? Ха-ха-ха! Я думал, что ты решительнее, — смеясь, сказал Чоглоков, потом, дружески потрепав по плечу, добавил: — Нет, я шучу. Твоё предложение вполне разумно. В будущем ты нам пригодишься. А теперь в самом деле лучше тебе остаться в стороне. Значит, мы оба молчим?

— Молчим.

— Пусть будет так. Ну, прощай!

Чоглоков ушёл. А Львова охватило раздумье. Попробовал писать, но получилось нескладно. И он никак не мог подавить всё возрастающую тревогу. Львов лёг на войлочную подстилку, заложил руку под голову и стал размышлять. «Не донести ли о заговоре Тотлебену? А они, может быть, действительно арестуют графа. Потом? Потом, вероятно, обратятся к войску с воззванием и сделают Чоглокова верховодцем, как близкого ко двору человека. Но, может быть, Тотлебен уже знает о заговоре? Он арестует всех участников, и Чоглоков на допросе может сказать, что Львов знал о заговоре. И тогда, как там ни оправдывайся, Львов, пожалуйте вместе с заговорщиками в Сибирь…»

«Нет, я сейчас же должен обо всём сообщить графу, — решил Львов. — Потом, может быть, будет уже поздно».

Он вскочил и застегнул мундир.

По дороге к Тотлебену Львов встретил Рейнегса, который торопился, видимо, туда же.

— Что случилось, доктор? — крикнул Львов. — Почему вы так спешите?

Рейнегс вздрогнул, словно его поймали на месте преступления, но, увидя Львова, подавил смущение и спокойно его приветствовал:

— A-а, это вы, капитан, добрый вечер!

«Кажется, и он узнал о заговоре, — подумал Львов. — Почему он нёсся так стремительно к Тотлебену?»

— Что случилось? — повторил Львов свой вопрос.

— Ничего… Ничего особенного. Хочу повидать графа. И вы к нему?

— Да.

— Он в своей палатке? — спросил Рейнегс, прикидываясь несведущим простаком.

— В своей. Пойдёмте вместе.

Рейнегс хотел остаться с Тотлебеном наедине, и его никак не устраивало присутствие Львова.

«Этот дворцовый интриган, видимо, разнюхал что-то, — гадал Рейнегс, — и, вероятно, попытается у меня что-нибудь выпытать. Нет, голубчик, ты ещё молод, коготки не отросли. Ничего ты у меня не узнаешь».

Они заглянули в палатку Тотлебена. Граф сидел в расстёгнутом мундире у стола и при свече читал какую-то бумагу. Увидев Львова и Рейнегса, он положил бумагу на стол и пригласил их зайти.

— Уехал Салават? — спросил он Рейнегса.

— Уехать-то уехал, но… — со вздохом покачал головой Рейнегс.

— Не тревожьтесь. Вы можете считать, что он уже привёз то, что ему поручили, — успокоил его Тотлебен. Затем обратился к Львову: — Ну, капитан, что вы мне скажете нового?

— Ваше превосходительство, у меня к вам экстренное дело, и — он посмотрел на Рейнегса — мне бы хотелось побеседовать с вами с глазу на глаз.

Тотлебен с некоторым удивлением взглянул на Львова, потом глазами указал Рейнегсу на выход. Тот нехотя покинул палатку.

— Можете спать спокойно! — крикнул ему вдогонку Тотлебен. — Завтра утром я сообщу вам обо всём.

— Нет, ваше превосходительство, — ответил Рейнегс, — я лучше подожду Салавата на аванпостах. Я не успокоюсь до тех пор, пока…

— Хорошо, хорошо, — прервал его Тотлебен, — буду ждать вас с Салаватом вместе.

Рейнегс вышел.

— Я слушаю вас, капитан, — сказал Тотлебен Львову. — Садитесь вот тут, на постель.

Львов сел и с дрожью в голосе рассказал всё, что он узнал от Чоглокова. Тотлебен слушал молча. Выражение его лица не менялось.

Когда Львов кончил своё донесение, генерал некоторое время молчал, пристально глядя на пламя свечи, которое моментами распластывалось и трепетало, как бабочка.

— Я вам очень благодарен, капитан, — медленно сказал Тотлебен. — Благодарю вас за преданность, но я уже в курсе событий…

Он взял со стола бумагу и протянул Львову.

— Что это, ваше превосходительство?

— Приказ об аресте заговорщиков. Майор Ременников, поручик Дегралье и остальные будут арестованы этой же ночью. Благодаря бдительности и преданности майора Жолубова и Карпа преступный замысел заблаговременно обнаружен. Но и вам я очень благодарен, капитан.