Радченков О.М. - Тайна сенатора Карфагена

– Зачем это? – пораженно спросил Пелагон.

– Крыс будем травить в амбаре! – огрызнулся тот. – Но если ты не изучишь всего, клянусь Зевсом, я сгною тебя на сельских работах. Ты будешь день и ночь обрабатывать поля под палящим солнцем. – Финей не отрывал пристального взгляда от Пелагона, пытаясь понять, дошло ли сказанное им до бестолкового раба.

Но Пелагону все еще было невдомек – зачем его господину, знатному пергамскому купцу, нужно, чтобы он освоил эту науку, да еще за такие немалые деньги.

– И запомни! – Лицо Финея стало свирепым. – Для всех остальных пергамцев ты, Пелагон, обучаешься философии и врачеванию. Знания о ядах ты получишь дополнительно, – я за это заплачу школе отдельно, – но об этом здесь никто не должен знать!

Пелагон испугался не на шутку.

– Я все понял, хозяин!

– И еще усвой! – сказал Финей по-прежнему грозно. – Никому в школе не должно быть известно о твоем положении раба. Все должны думать, что ты – мой обнищавший родственник, которому повезло иметь такого богатого и добросердечного дядю…

Пелагон учился очень прилежно, его не раз ставили в качестве примера остальным ученикам. А когда он вернулся в Пергам, в гильдии Финея стали происходить непонятные события: очень многие именитые купцы – конкуренты его господина – стали умирать от неустановленных болезней. Смерть заставала их вдали от родины, и поэтому все списывалось на неведомый рок.

Пелагон мучился, не спал по ночам. Он знал, в чем тут дело: все эти смерти случались после того, когда он передавал Финею приготовленные им яды. Но Пелагон был молод, боялся своего хозяина и не мог отказаться от участия в этих неблаговидных деяниях.

Однако подробное не могло продолжаться долго и безнаказанно. Вскоре по Пергаму поползли нехорошие слухи.

В один из дней Финей прибежал домой очень взволнованный и велел срочно позвать Пелагона. Когда тот явился, то увидел своего господина смертельно бледным.

– Пелагон, случилась несчастье! – Финей замолчал, собираясь с мыслями, но потом продолжил, заламывая руки: – Мне донесли, что против меня готовиться судебное преследование, и ты можешь стать моим соучастником!

Теперь настала очередь Пелагона побледнеть. Он знал: если его господин и будет осужден, то может отделаться штрафом или ссылкой. А ему, бесправному рабу, однозначно уготована казнь.

– И что же делать?– выдавил он из себя.

– Я бы мог тебя убить – на правах господина, – зловеще ухмыльнулся Финей. – Но я добр к тебе и решил продать тебя в далекие страны.

«Ага, как же, жирная скотина!– злобно размышлял Пелагон. – Добр ты ко мне?! Как бы ни так! Ты уверен, что если убьешь меня, то будешь заподозрен». Но вид у него был по-прежнему подавленный, и он смотрел на Финея с мольбой.

– Слушай меня внимательно, раб. Торговаться нет времени, и я решил продать тебя за бесценок работорговцу Акрисию.

– Как же так, хозяин! – возмутился Пелагон. – Я не хочу на рынок рабов! Я не пленный и не преступник!

– Выслушай меня до конца, не перебивай! – рыкнул на него Финей. – Никто и не говорит о том, что тебя посадят в клетку и выставят на базаре как животное. Акрисий уже нашел тебе покупателя из Карфагена. Какой-то знатный сенатор ищет учителя для своих детей. Так что будешь жить, как сыр в масле. Но для того, чтобы объяснить столь низкую цену за тебя – ведь все знают, что ты учен и я оплатил твое образование, – будешь объяснять, что украл драгоценности моей жены, был пойман, а потом бит.

Пелагон мысленно согласился: план хозяина весьма толков.

– А теперь самое приятное для тебя, – сказал Финей, неприятно осклабившись. – Чтобы все было правдоподобно, галл Каратак всыплет тебе двадцать плетей.

Не обращая внимания на протесты Пелагона, он развернулся и вышел. В ту же минуту в комнату зашел гигант Каратак и, улыбаясь, потащил сопротивляющегося Пелагона во двор.

С той поры прошло более тридцати лет. Все невзгоды Пелагона остались позади. Он был стар, уважаем и счастлив, и сейчас наслаждался обществом прелестной ученицы – Аришат, которой вскоре пригодятся полученные от него знания.

Андобал, вождь племени илергетов, восседал в бане вместе со своим братом Мандонием. Здесь они обычно держали совет и говорили о том, что не нужно было выносить на обсуждение старейшин, а требовалось держать подальше от ушей любопытных соплеменников.

Илергетская баня представляла собой небольшую комнату в доме Андобала, облицованную грубо обработанным лузитанским мрамором, где на раскаленные камни лили горячую воду с добавлением благовоний, поставляемых обычно из греческих Эмпорий и Сагунта.

Густые клубы пахучего пара наполняли помещение, доставляя братьям невыразимое удовольствие.

Разговор был секретным, и Андобал заблаговременно отослал слуг подальше, приказав никому под страхом сурового наказания без зова не являться.

Окутанный горячим паром высокий, крупный Андобал кряхтел от удовольствия и, хлопая себя по бедрам, рассказывал брату о тайной беседе с посланцем Ганнибала – знатным карфагенянином Мисдесом.

– Этот Мисдес, как я понял, имеет особые полномочия, данные ему Ганнибалом. Он может даже самостоятельно объявить войну небольшому племени, не спрашивая разрешения у своего царя.

– Значит, к нам это не относится. – Мандоний расплылся в самодовольной улыбке и тоже стал хлопать себя по мощной груди. Он под стать брату – высокий, черноволосый, с еле заметной сединой, крупными чертами лица и большими узловатыми бугристыми руками.

– Да, ты прав, – согласился Андобал. – Илергеты – самое крупное и сильное племя в Испании. Жаль, что Баркиды так не считают…

– И что они хотят от нас? Мы же не находимся в их власти!

– Хотят, чтобы мы оказали им услугу, от которой, предполагаю, для нас не будет ничего хорошего… – Андобал нахмурился, сведя густые брови. – Но отказать нельзя – слишком могуществен сейчас этот молодой Ганнибал…

– Так ты мне, наконец, скажешь, в чем заключается услуга? – нетерпеливо заерзал Мандоний, не забывая, однако, плескать воду из деревянного сосуда на камни.

– Они хотят, чтобы небольшой отряд преданных нам не слишком болтливых людей, переодетых греками, разорил несколько селений турдетанов в районе Херсонеса, Олеастра и Карталии – небольших городков рядом с Сагунтом.

– И что здесь сложного? – удивился Мандоний. – Турдетаны – миролюбивые иберы, не то что мы – потомки воинственных северных кельтов. Они горазды только растить хлеб, виноград и оливки, да еще добывать желтый и белый металлы, которые так ценят иноземцы. Справиться с ними не составит особого труда. Так чего же ты боишься, брат?