Фредерик Бриттен Остин - Наполеон

Момент приближался. Он позвал Бертье и приказал ему отправить приказ Сюньи усилить артиллерийский огонь.

Грохот пушек заглушал слова, но он всё ещё ходил между этими людьми, горячечно, фантастически возбуждёнными близостью неминуемой смерти, навстречу которой им предстояло идти.

Он смеялся, говоря с ними, и сам преображался под влиянием овладевшего им душевного опьянения.

Внезапно Бонапарт изменил тон. Он больше не шутил.

— Ничто не может остановить нас, мои храбрецы! Что значит этот мостик, эта речушка для таких солдат, как вы? Мы выбьем австрийцев, этих трусливых наёмников, с той стороны, вышибем их из Италии! Я обещал повести вас к славе! Сегодня вы завоюете славу — славу, которая разнесётся по всей Европе и обессмертит ваши имена!

Они подхватили это слово, полное таинственного очарования, и по рядам понеслось:

— Слава! Слава! Давай приказ, генерал! Давай приказ!

Их крики заставили Бонапарта безумно расхохотаться.

Это было общее помешательство, которое коснулось и его.

— Ждите! Не будьте нетерпеливыми! Я отдам приказ в нужное время! Вы получите свою славу! Если что-то и принадлежит Итальянской армии, так это честь быть авангардом, честь быть элитой! Вы ринетесь по мосту, не останавливаясь ни на шаг, и сметёте этих австрийцев! Во всех французских армиях не останется ни одного солдата, который не узнает о вашей славе! Ваши дети и внуки будут греться в её лучах!

Он ощутил, что сам теряет самообладание от этого хриплого рёва:

— Слава! Слава! Да здравствует Республика!

Было шесть часов. Наверно, Жубер и Ожеро уже готовы поддержать атаку. Он поискал взглядом командиров авангарда. Они стояли во главе колонны гренадеров, сразу за Дюпа и его карабинерами. Там был Массена со своими адъютантами, там были Даллемань, Ланн, Ланюсс, Моннье со знамёнами в руках. Незадолго до того он приказал закрыть ворота, чтобы защититься от какого-нибудь шального пушечного ядра. По приказу командиров колонна подравняла ряды и внезапно притихла, тревожно ожидая сигнала открыть ворота и рвануться вперёд. Снаружи беспрерывно громыхали пушки Сюньи; один раскат переходил в другой. Казалось, что австрийский огонь стал не таким плотным.

Момент настал. Он выхватил шпагу и взмахнул ею.

— Барабаны, бейте атаку! Вперёд!

Его голос утонул в треске барабанов и диких, восторженных криках ринувшейся вперёд колонны. Ворота распахнулись настежь. Бонапарт видел, как в них исчезали командиры, видел, как колонна быстро заворачивала налево. Он обернулся к стоявшему рядом начальнику штаба.

— Бертье, будьте готовы собрать их, если они дрогнут! — Крикнув это, он бегом поднялся по лестнице на крепостной вал. Саличетти последовал за ним.

— Генерал, неужели они смогут это? — спросил Саличетти.

— Смогут и сделают! — яростно ответил Бонапарт. Его душа была с ними.

Как они шли! С крепостного вала он хорошо различал головную часть колонны, вступившую на мост. По обе стороны от них били французские пушки. На том берегу раздался страшный грохот. Он видел, как картечь хлестала по деревянному мосту, срывая щепки, видел людей, падавших впереди, справа и слева. Но колонна рвалась вперёд, а гигант Дюпа потрясал трёхцветным знаменем, подбадривая своих неистовых карабинеров. Трах, трах, трах! Австрийская картечь взорвалась ниже, превратив голову колонны в кучу распростёртых людей. Дюпа всё ещё размахивал знаменем. Оставшиеся в живых перепрыгивали через трупы и бежали вперёд. Каждая австрийская батарея, каждый австрийский стрелок палили так быстро, что едва успевали заряжать. Клубы дыма застлали мост. В них всё ещё виднелись французские знамёна. Трах! Этот залп был оглушительным. Он с тревогой увидел, что голова колонны заколебалась и отпрянула. Вокруг стоял адский грохот.

Гренадеры попятились. Вот-вот могла начаться паника. Он увидел выбежавшего из ворот Бертье, размахивавшего знаменем, увлекавшего за собой тех, кто был рядом, и пробивавшегося вперёд.

Минуту-другую на мосту продолжалось смятение; знамёна над колонной то вздымались, то опадали. А затем карабинеры и гренадеры снова бросились вперёд. Глядя на среднюю часть моста, он увидел, что десятки людей съезжают по опорам, прыгают в воду и по мелководью бегут к берегу. Выбравшись на покрытую галькой сушу, они начинали палить по австрийским пушкам, простреливавшим мост. Орудийный огонь слабел. Главная колонна пробивалась, уже исчезая в клубах дыма. Они прошли! Если бы только в этот момент появилась кавалерия Бомона и вклинилась в австрийцев с фланга!

Однако кавалерии не было. Мост заполнился опьянёнными близкой победой гренадерами.

Бонапарт заметил, что несколько австрийских пушек уже отведено прочь.

За мостом уже закипела яростная схватка. Австрийская кавалерия атаковала гренадеров, у которых не было ни места, ни времени, чтобы построиться в каре. Гренадеры сплачивались в небольшие группы и открывали огонь, окутываясь дымом выстрелов. Когда всадники начали вылетать из седел, вражеская конница повернула назад. Тут из-за складки местности показались стройные ряды австрийской пехоты, до поры стоявшие в засаде. Французская канонада тут же усилилась; ядра, летевшие с противоположного берега, пробивали в шеренгах врага широкие бреши. В подзорную трубу Бонапарт видел, как гренадеры Даллеманя, рассыпавшись более широким фронтом и держа патроны в зубах, лихорадочно заряжали мушкеты. Схватка становилась всё более ожесточённой, берег окутался дымом. Когда же дым рассеялся, он обнаружил, что гренадеры подались назад, знамёна опали, а окружившая их австрийская кавалерия отчаянно работает саблями. Несколько улан даже въехало на мост, покрытый распростёртыми телами. Прошло несколько тревожных минут, когда казалось, что гренадеры вот-вот побегут обратно; их героизм начинал иссякать. Но французы всё же сумели перестроить свои тонувшие в дыму ряды. Их трескучие залпы отвечали залпам австрийских мушкетов. Вражеская кавалерия тоже исчезала в дыму.

В этот момент из города вышла первая бригада Жубера и бурным потоком устремилась по улице, которая вела к мосту. Первым из ворот показался размахивавший знаменем Червони. Бешено стуча в барабаны, издавая дикие крики, колонна бросилась на заваленный трупами мост. Она быстро достигла противоположного берега, свернула направо и сразу вошла в дело. А по мосту уже устремилась вперёд вторая бригада. Её возглавлял сам Жубер со шпагой в руке.

— Да здравствует Республика!

От их криков стыла кровь в жилах. Эта бригада также добралась до дальнего конца моста, заняла позицию слева и принялась стрелять залпами.

Несмотря на плохую видимость, было заметно, что австрийцы отброшены. И тут наконец-то на другой стороне, на тянувшейся вдоль берега дороге, показалась французская кавалерия, полк конных егерей! Размахивая саблями, мерцавшими в лучах заходящего солнца, егеря галопом мчались на правый фланг австрийцев.