Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Держава

За лишний год мира Сталин готов был заплатить любую цену, пойти на любые уступки. Но Гитлер от СССР практически ничего не требовал, он сам шел на уступки — это одновременно и настораживало и обнадеживало.

Чем внимательнее вглядывался Сталин в обожженные до красноты морозным ветром лица проходивших по площади красноармейцев, тем больше мрачнел и наливался глухим раздражением: лица казались кукольными, войска игрушечными, способными лишь маршировать, и вообще все это попахивало показухой, обычным втиранием очков со стороны новоиспеченных маршалов и генералов.

Порыв ветра бросил пригоршню снега в лицо. Сталин отвернулся, отерся меховой рукавицей и на несколько мгновений прикрыл глаза, усилием воли стараясь вернуть себе спокойствие и рассудительность.

По площади прокатывались последние колонны артиллерии на механической тяге, пушки кивали длинными хоботами стволов, чадили двигатели тягачей, запах сгоревшей солярки окутывал трибуны. Затем площадь наполнилась дробным рокотом сотен конских копыт кавалерийских эскадронов. Белые, вороные, гнедые, буланые кони шли, выгнув лебединые шеи, пританцовывая под музыку известной песни: «Мы красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ…» Ничего не скажешь — красивое зрелище. Но в боях под Варшавой в двадцатом году успех поляков решило массированное применение пулеметов, артиллерии и авиации, а не польской конницы.

Да, надо что-то делать — что-то срочное и радикальное для укрепления не этих парадных колонн, а тех полков и батальонов, которые маршируют сейчас в гарнизонах, разбросанных по огромной стране. Надо не только вооружать их новым оружием, но и внушить каждому красноармейцу и командиру чувство долга, ответственности, патриотизма, патриотизма именно русского, потому что армия в основном состоит из русских, то есть надо поднять политико-воспитательную работу на небывалую высоту, ибо оружие — это еще не все.

А еще… еще надо заставить своих генералов думать, искать нестандартные ответы на нестандартные вопросы, надо…

Много чего надо, а Сталин всего один.

Прав был Наполеон, говоря, что нет у него Наполеонов не только на каждую дивизию, но даже на каждую армию. И неоткуда взять. Так и у товарища Сталина…

В конце декабря по настоянию Сталина наркомат обороны провел в Москве совещание высшего командного состава Красной армии — второе после финской кампании.

Зал академии имени Фрунзе скрипел ременной портупеей, хромовыми сапогами, гудел сдерживаемыми обветренными голосами, акустика усиливала эти звуки до такой степени, что казалось, будто каменная масса сползает с горы, потревоженная далеким землетрясением. От звезд, шевронов и орденов рябило в глазах, как рябит под ярким солнцем взбаламученная свежим ветром стремнина широкой реки.

Докладчики сменяли друг друга, но о чем бы они ни докладывали, речь неизменно сводилась к небывалым успехам германской армии на западном театре военных действий и к тому, что именно сможет противопоставить противнику в случае войны с Германией Красная армия. И получалось, как ни крути, что у немцев — все хорошо, а у нас — все плохо: артиллерия — почти сплошь на конной тяге, пехота — на своих двоих, радиостанций нет даже в дивизиях, а в современной войне они должны быть хотя бы у каждого командира полка; танки и самолеты тоже без радиосвязи, и это уже сказалось пагубным образом в боях на Халхин-Голе, в Испании и на Карельском перешейке; пропускная способность наших приграничных железных дорог вдвое и втрое меньше немецких; выпуск боеприпасов неминуемо станет отставать от потребностей армии в случае начала военных действий; авиационные полки в своих штатах не имеют в нужном количестве опытных инженеров, техников и механиков, и самолеты будут падать не в бою, а от неграмотной эксплуатации, да и летчики, к тому же, имеют малый налет, а танкисты — низкую практику вождения и стрельб; новые типы танков, самолетов, орудий и стрелкового вооружения только начинают поступать в армию, и для полного насыщения ее новой техникой и вооружением понадобится — при нынешних темпах — не менее пяти лет… А еще надо научить вчерашнего малограмотного колхозника владеть этой техникой, а еще нехватка командиров среднего звена… — дыр открывалось так много, что в конце концов решили сосредоточить внимание на том, что есть и с чем придется встретить врага, если это случится завтра.

Сталин на совещании не присутствовал, не желая, во-первых, давить на военных своим авторитетом, а во-вторых, засорять свою голову частностями, полезными комбату или комдиву, но никак не Генеральному секретарю партии, однако пристально следил за его ходом. На совещании сказано было много лишнего, не идущего к делу, но и высказывания по существу, понятные даже неспециалисту, тоже имели место. Следовательно, думать некоторые генералы вроде бы умеют. А вот действовать?

В итоге участники признали как само совещание, так и сопутствующую ему дискуссию весьма полезными и выразили надежду, что подобные мероприятия станут постоянными.

Постоянными? — Сталин оторвал взгляд от бумаги с отчетом о совещании, прищурил глаза. — Постоянными — это опасно. При Троцком постоянно совещались, а что из этого вышло? Из этого вышли заговоры, групповщина и политиканство в армейской верхушке. Но и без совещаний тоже нельзя. Следовательно, надо продумать, как их проводить, чтобы они ни в коем случае не выходили за рамки военных вопросов. Нельзя допускать, чтобы высший комсостав встречался чаще одного-двух раз в год. Хотят они того или нет, а положение, общие задачи и проблемы объединят, и тогда найдется кто-то, кто скажет: «Если во главе армии поставить не Тимошенко, а Иванова, во главе партии не Сталина, а Петрова, тогда дела пойдут лучше». Армия — это такой институт государства, который ни на минуту нельзя выпускать из рук, необходимо постоянно тасовать людей, не давать им засиживаться на одном месте и сколачиваться в группы.

На другой день после совещания началась большая оперативно-тактическая военная игра на картах. И опять же противниками выступали немцы и наши… разумеется, с учетом всех данных как о тех, так и о других. За немцев, из понятных соображений названных «синими», «играл» командующий Киевским особым военным округом генерал армии Жуков со своим штабом, за наших, «красных», — генерал-полковник Павлов, командующий Западным (то бишь Белорусским) особым военным округом. Тоже, разумеется, не сам перст. Судьями выступали преподаватели академий, ведущие генштабисты, командующие армиями и округами.

Павлов, упреждая удар противника, наступал своими войсками в сторону Восточной Пруссии через Польшу. Жуков нанес ему удар во фланг и разбил Павлова в пух и прах. И не столько потому, что умнее Павлова, а исключительно потому, что «имел» более мобильную и подготовленную к войне… немецкую армию.