Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Держава

— Товарищ командующий!

Жуков оглянулся: перед ним стоял посыльный из штаба.

— Вам срочная телефонограмма, товарищ командующий! — отчеканил посыльный и добавил: — Из Москвы.

Сердце Георгия Константиновича дрогнуло в предчувствии поворота в своей судьбе: последнее время его не беспокоили не то что срочными, но и обычными телефонограммами.

Он принял пакет, распечатал, выхватил из текста самое главное: «командующему… срочно… москву…» — и буквы запрыгали перед глазами.

Жуков стиснул зубы, на мгновение прикрыл глаза, заставил себя успокоиться: «командующему особой группой войск комкору жукову тчк вам надлежит срочно прибыть москву тчк командование вверенными вам войсками сдать своему заместителю тчк нарком обороны ворошилов тчк».

Наконец-то!

В столицу Монголии Улан-Батор Жуков вылетел на самолете связи двухместном УТ-2. Летели на небольшой высоте. Внизу цветастым ковром лежала бескрайняя степь. Трясло.

Из Улан-Батора, задержавшись лишь для того, чтобы проститься с руководством дружественной страны и определиться с семьей, полетели в Иркутск уже на Р-5. Летели все время над рекой, которая становилась все шире, холмы вокруг все выше, на них виднелись островки деревьев, угрюмо чернели наросты скал, чаще попадались косяки лошадей и отары овец, скопища юрт, потом пошли лесистые горы, все выше и выше, засияли снега на вершинах, засинела вдали большая вода.

— Байкал! — прокричал летчик, показывая вниз рукой.

Жуков кивнул головой.

Он почти этим же маршрутом летел и в Монголию, не зная, что его там ждет. Теперь возвращается в Москву и тоже не знает, что его ждет. Ну, конечно, должны вручить Золотую Звезду Героя — это понятно. Скорее всего, в Кремле. А что дальше? Куда пошлют? Нет, лучше об этом не думать. Но все равно думалось… Могут послать командующим округом, потому что заместителем командующего округом он уже послужил. Хорошо бы — в центре. Жене, конечно, захочется вернуться в Минск: там квартира, дача, девочки пойдут в школу, занятия музыкой и прочее. Но в Минске на должности командующего округом сидит командарм Павлов… Наконец, могут оставить в Москве… Тоже неплохо. Хорошо бы подучиться еще, обобщить опыт боев на Халхин-Голе. Ну и… придется отчитываться — без этого не обойдешься.

Иркутск. Короткая остановка на дозаправку топливом самолета. И снова в воздух.

Ну, до чего же огромная страна! Все тянутся и тянутся внизу то леса, то реки, в иных местах еще покрытые льдом, то вновь степи, проплывают деревни, села, города: Омск, Челябинск, Казань. Выберешься из самолета размять ноги, перекусишь в буфете бутербродами с чаем, а спать в самолетном кресле. Самолеты меняются, летчики тоже: у них приказ срочно доставить в Москву комкора Жукова. Подгонять не надо. Вот только погода не везде летная: то дожди, то снег, то туманы, — приходится ждать. День-ночь, день-ночь… Наконец внизу потянулись окраины Москвы, дома все выше, улицы шире. Центральный аэродром. Посадка. К трапу подкатила черная эмка.

— Товарищ комкор Жуков?

— Он самый.

— Прошу вас в машину.

Улицы, площади, народу тьма, машины, автобусы, трамваи, станции метро. Как странно: еще недавно бои, кровь, смерть, затем буранная зима, скука в столичном Улан-Баторе. Все это осталось там, за тысячи верст отсюда. А эти люди лишь по радио да газетам знают, что происходило в далеких степях Монголии. И то в общих чертах… Как странно…

Гостиница. «У вас полчаса, чтобы привести себя в порядок. Вас ждут». Кто ждет, неизвестно. Быстро побрился, наскоро принял душ, переоделся во все новое. Снова в машину. Исторический музей, Красная площадь, Мавзолей, голубые ели, Спасские ворота Кремля, липы с едва набухшими почками. Приехали.

Парадная резная дверь, охрана, длинные коридоры.

Человек с большой круглой редковолосой головой, с припухшими веками вокруг щелевидных глаз, в зеленом френче с большими карманами.

Чинная тишина.

— Проходите, вас ждут.

Дверь, комната, двое в синих бриджах. Еще дверь. Большой кабинет, длинный стол, несколько человек, кого-то напоминающие. И Сталин, почти не похожий на Сталина портретного.

— Здравствуйте, товарищ Жюков.

— Здравия желаю, товарищ Сталин!

Сердце прыгает в груди, во рту от волнения сухо. Мягкое пожатие руки, скупая улыбка, лукавый прищур табачных глаз.

— Как там японцы, товарищ Жюков? Не собираются повторить еще раз свою авантюру?

— Пока не заметно, товарищ Сталин.

— Да вы проходите, товарищ Жюков. Садитесь вот сюда. — Берет под локоть, ведет к столу. — Рассказывайте. Что японцы? Как воевали? Что помогло вам их разгромить?

Жуков сел, затем вскочил снова: не привык отвечать сидя на вопросы начальства.

— Воюют японцы хорошо, товарищ Сталин. Особенно пехота. Но и наши бойцы за два месяца подучились, набрались опыта. Да и сила была на нашей стороне. К тому же японцы не ожидали, что мы станем их атаковать. Мы все сделали для того, чтобы убедить их в обратном: будто мы готовимся к обороне, готовимся к зиме. Они поверили. А мы ударили по флангам и заперли их в мешке, — и Жуков руками показал, как они охватили японцев и заперли, сцепив пальцы. Затем снова опустил руки и замер, выставив подбородок, в ожидании следующего вопроса.

— Вот видите, — произнес Сталин, ткнув трубкой в сторону сидящих за столом людей, — как все просто, когда за дело берется грамотный и решительный командир. — И, повернувшись к Жукову: — Политбюро и правительство удовлетворены вашей работой, товарищ Жюков. Вы еще не получили положенную вам награду?

— Еще нет, товарищ Сталин.

— Вот товарищ Калинин… Он вам вручит.

Встал Калинин, отодвинул стул.

Жуков подошел, испытывая некоторую неловкость оттого, что отнимает время у таких занятых людей.

Калинин маленький, седенький. Голосок слабый, глаза лучатся добротой. Рука сухая, прохладная. Сам приколол к груди Жукова орден Ленина и Золотую Звезду Героя, двумя руками потряс руку Жукова, поздравляя.

— Служу трудовому народу! — отчеканил Жуков.

— Вот и хорошо, вот и славно, — промолвил Калинин, сияя всем своим старческим лицом и круглыми очками.

И тут же Сталин:

— Поздравляем вас, товарищ Жюков. Надеемся, что это не последняя ваша награда. — Подошел, тоже пожал руку. — А пока отдыхайте, мы вас позовем.

Жуков вытянулся еще больше.

— Разрешите идти?

— Идите, товарищ Жюков. Отдыхайте. И не о чем не беспокойтесь. Потом решим, на какую должность вас определить, — напутствовал Сталин Жукова.

И Жуков пошел к двери, чувствуя на своей спине взгляды, точно заряженные картечью стволы. Но сердце пело, ликовало, хотелось обнять весь мир, самому петь. И летать. Но не на самолете, а как-нибудь по-другому. Он-то боялся, что ему придется оправдываться за восемнадцать тысяч погибших, за сотни танков и самолетов, превращенных в груду металла, но ни Сталин, ни Калинин даже не заикнулись о потерях. Значит, понимают, что на войне без жертв не обойтись. Впрочем, вся история молодой республики Советов — история, можно сказать, бесконечных и бессчетных жертв. Так что привыкли. А он-то волновался…