Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Держава

И Жуков вспомнил разбор штабных учений, выступления командиров дивизий, корпусов и армий, и свое в них участие в качестве экзаменатора — должность обязывает. Положим, он и сам в теории не слишком силен, но разобраться, как использовать имеющиеся в твоем распоряжении войска при обороне или наступлении, с этим-то должны справляться все: на то они и командиры высшего звена. Но иного хоть по затылку бей, хоть в лоб, а он все равно ни бэ, ни мэ, ни кукареку. И это всего лишь игра на макетах, на которых виден и противник, и свои войска, и соседние. А если война?

С одним комдивом пришлось-таки повозиться. По плану игры его кавдивизия должна оборонять небольшой город, к которому прорвались моторизованные части противника. Ситуация, скажем, чисто теоретическая, но на войне всякое бывает.

— Противник не атакует ваши позиции в лоб, — изменил Жуков ход видения боя. — Он связал ваши полки малыми силами, остальными решил обойти вас с флангов. Ваши действия.

Командир кавалерийской дивизии, сорокапятилетний полковник, с резкими чертами лица, с настороженным взглядом маленьких глаз, какие встречаются у попов, ожесточенных маловерием своих прихожан, криво усмехнулся и ткнул указкой в макет:

— Так тута это… тута болото, товарищ генерал армии. Тута ему не пройтить. Тута он увязнет. Опять же, мы, как есть кавалеристы, то наше дело руби-коли. А в окопах нехай пехота загорает.

— Нет пехоты, а город удержать надо, — гнул свою линию Жуков. — А у него танки. С шашкой на танки? К тому же он обошел болото стороной, вот здесь и здесь, — настаивал он, водя указкой по карте.

— Так это… так тама ж наш корпус — не пустют.

— А он прорвал оборону корпуса на правом фланге, у соседа.

— Так это… так ежели корпус, должон быть приказ. Опять же, вся штука в том, какие силы у энтого противника. Ежели армия, да еще танки, да то да сё, тогда что ж, тогда только помереть и точка.

— А победить, значит, никак? А обескровить противника грамотно построенной оборонительной тактикой? У вас, кстати, в резерве мотострелковый полк и танковая бригада. Есть артиллерия. Есть, наконец, авиация. Есть разведка.

— Так это, товарищ генерал армии, так это, опять же, командование корпусом, — недоумевал полковник. — Ему сверху виднее, что и как. А только я вам скажу по совести, все это игрушки. А практически… В гражданскую, бывалоча, они идут, ну, и мы им встреч, так сказать… с оркестром, с «Интернационалом» и прочее. А конница, ясное дело, по флангам — коли-руби в душу их мать. Дивизия — она, конечно, сила, но армия — совсем другое дело.

Так Жуков и не добился от этого полковника четкого ответа, как он будет на практике решать поставленную задачу. Некоторые командиры, присутствующие при этом разборе, похихикивали втихомолку над своим коллегой, прикрываясь ладонью: видать, знали, что из себя представляет полковник. А случись война… Много ли навоюешь с такими полковниками? То-то и оно.

А еще выяснилось, что в некоторых частях поворовывают в ущерб питанию рядовых красноармейцев, используют их силу на строительстве личных дач, на огородах и по уходу за скотиной — опять же, в ущерб боевой подготовке. Да и занятия по этой самой боевой подготовке проводятся формально, многие командиры вообще боятся лишнее слово пикнуть, чтобы на них не набросились и не настрочили какую-нибудь кляузу. Посмотришь в их глаза, а там тоска и непонимание. И это армия…

Самолет пошел на посадку. Пробежал, дребезжа, по взлетно-посадочной полосе, зарулил на стоянку. Стихли моторы, в иллюминатор видно, как от ангаров спешат к нему черные «эмки».

Жуков поднялся, расправил плечи, спросил у Пуркаева:

— Все написал?

— Что? — не понял Пуркаев.

— Да так, ничего, — буркнул Жуков. И уже более внятно: — А этот комдив… Как его фамилия?

— Шапотенко. Он у Буденного полком командовал.

— И как?

— Характеристика на него не очень. Посылали его на высшие кавалерийские курсы. Оттуда тоже пришла плохая характеристика. Одно только положительное было в ней: любит лошадей, отличный вольтижер, и полк свой выдрессировал — был лучшим в округе по выездке и вольтижировке. Хотели его на полку и оставить, но вмешался товарищ Буденный…

— Эти привычки гражданской войны надо выбросить и забыть, — резко обрубил Жуков. — Новая война будет не такая. Она уже не такая — и немцы это наглядно нам показали.

— Да-да, мы с Тимошенко пробовали тут разобраться. Да все как-то…

— Через неделю общеармейское совещание, — продолжал чеканить Жуков. — Основной доклад буду делать я. Ты — по своей линии. Надо заставить штабы работать так, чтобы не возникало таких неувязок, какие имеют место в войсках. В том числе прекратить всякие злоупотребления. А то у некоторых командиров не красноармейцы, а домработники и батраки. Без-зобраз-зие! — проскрипел Жуков сквозь зубы. — Привлечь прокурора округа. Пора со всем этим кончать решительнейшим образом. Надо настраивать людей на совсем другие ориентиры.

— Да, я понимаю, Георгий Константинович, — поспешно согласился Пуркаев. — И полностью с тобой солидарен. Менять надо многое.

— Вот этим и займемся, — произнес Жуков и пошел к выходу.

Общеармейское совещание состоялось в республиканском доме Красной армии.

Свое выступление Жуков построил на своем опыте боев на Халхин-Голе, на итогах финской кампании, на боях немцев в Польше и Западной Европе.

— Мое знакомство с войсками округа показало, что в общем и целом войска округа ведут интенсивную боевую и политическую учебу на основе имеющегося у Красной армии опыта, полевых уставов и инструкций наркомата обороны. Но есть случаи, которые показывают, что некоторые командиры среднего звена в отдельных подразделениях не понимают и не хотят понимать, что гражданская война ушла в прошлое, что опыт ее не может обеспечить нам высокого качества обучения войск современным методам ведения войны, что мы не имеем права опоздать, что в новых условиях как никогда важно умение взаимодействовать на поле боя всех родов войск, что командиры всех степеней должны уметь читать динамику боя, как хороший музыкант читает ноты. Если кто-то этого не понимает и не способен сделать соответствующие выводы из этого совещания, то, будьте уверены, Военный совет округа и я, его командующий, не потерпим в своих рядах командиров, зазнавшихся и утративших чувство долга перед партией и народом.

Эти заключительные слова — к удивлению Жукова — были встречены бурными аплодисментами присутствующих. Следовательно, основная масса командиров видела эти недостатки, видела, но ничего не могла изменить, напуганная недавними репрессиями. Что ж, тем лучше: есть на кого опереться.

И Жуков, скупо улыбнувшись, покинул трибуну и возвратился на свое место за столом президиума.