Екатерина Мелентьева - Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев

Известия, приходившие из Нового Света, были неутешительны: все реформы оставались на бумаге. Сопротивление колонистов не уменьшалось, а, наоборот, росло. С гневом и горечью слушал Бартоломе вести о том, как ведут себя в Индии и епископы, и простые монахи.

— Не знаю, плакать мне или смеяться, — говорил он не раз друзьям, — когда я слышу, как скандально велика распущенность монахов и епископов в Индии! Они занимаются торговлей — куплей мирских богатств и продажей церковных таинств. Враги бедных, сластолюбивые обжоры, бездельники и тираны… Правы индейцы, которые сложили поговорку: «бойся быка спереди, осла сзади, а попа — со всех сторон!»

И Бартоломе неустанно искал людей честных и бескорыстных для работы в Индии. Он сам ездил в монастыри и призывал монахов ехать трудиться в Новый Свет.

Ему удалось найти тридцать человек монахов — доминиканцев и францисканцев. Это были простые, но воспитанные в гуманном духе молодые люди, которых всколыхнул горячий призыв Лас-Касаса. Бартоломе собрал средства для закупки продовольствия, дал множество писем и книг. Он сам отвез монахов в Севилью, чтобы убедиться, что их отправят в Индию.

Ему пришлось вступить в бурные споры с чиновниками из Торговой палаты, которая снаряжала корабли в плавания.

— Я достаточно понимаю в морском деле, сеньор, — сердито говорил он чиновнику, ведавшему погрузкой, — чтобы видеть, какова эта каравелла! Она не выдержит столь большого груза и утонет.

— Сеньор епископ преувеличивает, — отвечал невозмутимый чиновник, — груз не так велик и, с божьей помощью, каравелла дойдет до Индии!

— С божьей помощью! — возмущался Бартоломе. — Уж кто-кто, а вы бы не поминали имя бога! Говорю вам, что каравелла перегружена. Я не допущу ее отправки! Вы рискуете ее потопить.

Но сколько ни спорил Бартоломе, каравелла все же была отправлена. И не успел он уехать из Севильи в Вальядолид, как пришло печальное известие, что каравелла утонула прежде, чем вышла из порта Сан-Лукар! Несколько месяцев несчастные монахи сидели в порту, ожидая следующего корабля.

Впервые за долгие годы у Бартоломе была хорошая, светлая, красиво обставленная комната. Большое окно выходило в сад. В коллегии Сан-Грегорио была отличная библиотека. Много книг Бартоломе приобрел и получил в подарок от друзей и родных.

У него был свой секретарь, молодой монах Антонио, человек образованный и умный, горячо ему преданный. С ним жил Родриго Ладрада, друг и сподвижник в течение двадцати пяти лет!

Не было только его старого Хасинте, который едва доехал до Испании. Он тяжело перенес плавание и тихо скончался в родном севильском доме, радуясь тому, что перед смертью повидал донью Луису, застал дряхлую тетушку Мархелину, старого кучера Хорхе… Бартоломе сам закрыл глаза Хасинте, который в течение сорока пяти лет делил с ним в Индии все его радости и горести.

И Родриго — верному другу и товарищу — приходилось заботиться о том, чтобы Бартоломе хорошо спал, не работал по ночам, вовремя ел… Он помогал ему в его трудах, и часто можно было слышать, как громко, ибо Родриго был глуховат, он наставлял Бартоломе:

— Послушайте, епископ! Вы попадете в ад, если не будете защищать несчастных индейцев! Это ваша святая обязанность!

Но всем было ясно, что Родриго и тут не мог не пошутить, так как известно, что об этой своей обязанности Бартоломе никогда не забывал!

Поток писем шел к нему из Чиапаса, из Гватемалы, из Мексики — от друзей, единомышленников, наконец, просто от незнакомых людей, прослышавших о его заботе об индейцах, о делах Индии. Да, молодому Антонио было немало трудов с перепиской Бартоломе, ибо он любил аккуратно и обстоятельно отвечать на письма, а главное — стараться по мере сил и возможностей выполнить каждую просьбу.

Самыми любимыми у Бартоломе были часы, когда в саду собирались его друзья и он читал им отрывки из «Истории Индий» или иных произведений, рассказывал о встречах с великими людьми, о годах работы в Новом Свете.

— Ну вот, Бартоломе, — говорил ему не раз Родриго, — вот, наконец, и мы с вами у тихой пристани…

Однажды светлым летним вечером сидел Бартоломе перед большим окном и с увлечением работал над своей «Историей Индий». Вдруг он услышал, как кто-то вошел не постучавшись.

— Это ты, Антонио? — спросил Бартоломе и обернулся.

Перед ним стоял незнакомый монах в зеленой сутане посланца инквизиционного трибунала.

— Да пребудет с нами господь! — сказал он.

— Аминь! — ответил Бартоломе.

— Я пришел вручить вам послание святейшей инквизиции, — сказал монах. — Вот, распишитесь здесь, — и он протянул большую книгу в зеленом кожаном переплете.

Бартоломе расписался, и посланец святого судилища ушел так же тихо и незаметно, как и появился…

Долго сидел Бартоломе, держа в руках грозное приглашение. В комнату вошел Родриго и зажег светильники.

— Почему вы сидели в темноте, Бартоломе? — спросил он. — Силы небесные, как вы бледны! Вы здоровы?

Вместо ответа Бартоломе протянул ему вызов в трибунал.

— Сохрани и помилуй нас бог, что же делать, Бартоломе?

— Что делать? Идти туда, куда приглашают!

— Надо бежать, — поспешно заговорил Родриго, — надо скрыться куда-нибудь от этого зеленого чудовища!

— Вы рассуждаете как дитя, Родриго! Куда же в Испании можно скрыться от инквизиции? Разве что в могилу. И то не всегда: трупы еретиков вырывают из могил и сжигают на кострах!

— И вы спокойны и готовы идти туда, Бартоломе, мой бедный друг? — в тревоге и отчаянии твердил Родриго.

— Да, я пойду.

— Но надо жаловаться королю, принцу Фелипе, великому инквизитору! Надо просить защиты у папы! Нельзя же вас, самого честного и благородного человека Испании, отдать на растерзание этим кровавым псам!

— Ну что вы говорите, Родриго! Разве вы забыли, как недавно сам король потерпел поражение в деле своего секретаря Вируэса, которого преследовала инквизиция? Недаром наш выдающийся ученый Луис Вивес писал своему другу Эразму Роттердамскому: «Мы живем в очень тяжелое время: в Испании нельзя ни говорить, ни молчать без опасений». Знаете ли вы, что в юности Карлос склонялся к упразднению инквизиции?

— Так почему же, во имя всех дьяволов, он этого не сделал?

— Родриго, друг мой, никто не ответит вам на ваш вопрос. И сам король, вероятно. Когда-то, много лет назад, в Толедо один чистый юноша спросил у другого: «Зачем в Испании инквизиция?» И я ответил Алонсо, ибо вы догадываетесь, что это был он: «Я не знаю, не понимаю, зачем в Испании инквизиция!» И хотя с тех пор прошло более полувека, я отвечу так же: «Родриго, я не знаю, я не понимаю, зачем Испании нужна инквизиция, и все же должен идти на ее судилище!»